Классика

«– Нет, что же это такое? – кричал русский посланник на стокгольмском дворе Аркадий Марков, топая ногами и размахивая носовым платком, на котором виднелись причудливо расшитые инициалы „I.A.“. – Что же это такое, позвольте вас спросить, а?Аделаида Гюс, занятая в этот момент какими-то счетами со своим секретарем – вашим покорным слугой Гаспаром Тибо Лебеф де Бьевром, – спокойно вскинула на взбешенного Маркова взор зеленоватых кошачьих глаз и ответила с легким ироническим подергиванием хищных губ:– Мне кажется, что это… носовой платок!– Ах, вот как? Носовой платок? Маленький, ничтожный носовой платок, только и всего, не правда ли?– О, нет! Он довольно большой и очень хорошего качества…»

«Бакланов спускался по чугунной лестнице с третьего этажа, где помещалась его квартира. Он был как всегда: недурно, но нельзя сказать, чтобы хорошо настроен, красив, одет не то чтобы изящно, а скорее симпатично. Все на нем сидело вольно и даже чуть-чуть мешковато и уж во всяком случае не по моде: пальто длинное, хотя франты Невского давно уже щеголяли в коротких, брюки широкие и полосатые…».

«Каждый, кому случалось побывать в Бирмингеме, наверняка знает огромное здание, известное под кратким названием „Мизон“, – быть может, наиболее замечательное учреждение во всей Европе. В то время когда начинается наш рассказ, в издательскую фирму „Мизон“ входили три компаньона: сам Мизон, директор, мистер Аддисон и мистер Роскью.Обитатели Бирмингема уверяли, что были еще и другие компаньоны, также заинтересованные в деле…»

«Сочувствие, с которым принята была в публике моя книга об Александре Блоке, заставляет меня продолжать писать в том же духе, добавляя свой первый очерк новыми матерьялами. Относительно первой половины жизни поэта я должна буду довольствоваться только личными воспоминаниями и письмами, так как сестры моей Александры Андреевны уже нет в живых. В остальном мне поможет вдова поэта.Предупреждаю читателей, что многие даты в моей биографии оказались неточными, так как я писала ее, не имея в руках всех бумаг и писем, касающихся Александра Александровича, и пользовалась только указаниями его матери, память которой сильно ослабела в последнее время. Теперь все даты тщательно проверены и исправлены.Портреты и группы, собранные в этой книге, должны были появиться в моей биографии, но не вошли туда по не зависящим от издателя обстоятельствам. Я начну с пояснений и воспоминаний, касающихся этих портретов…»

«Эхъ, молодость, молодость! Широко ты, словно полая вода, разливаешься по необнимаемымъ очами долинамъ открывающейся предъ тобой жизни; вольно шумятъ шаловливыя волны твои, убѣгая отъ берега, гдѣ стоить пріютъ, взлелѣявшій тебя, развернувшій лихія твои силы, пустившій тебя ширять по поднебесью сизымъ орломъ. И что за крѣпость въ твоихъ гибкихъ членахъ! Что за раздолье въ твоихъ замысловатыхъ затѣяхъ!..»Произведение дается в дореформенном алфавите.

Роман «Боярщина», одно из самых выразительных и ярких произведений Писемского, был завершён осенью 1844 года. В нём показаны отвратительные нравы и повседневная жизнь помещичьего общества.

Василий Александрович Вонлярлярский (1814–1852) – известный русский прозаик середины XIX века. Роман был впервые издан отдельно (ч. 1–2. М., 1852) и, по словам современника, пользовался большим успехом. «…Его читали с удовольствием, и тираж раскупился очень быстро» (Заметки. – Санкт-петербургские ведомости, 1853, 11 янв., № 8, с. 29, подп.: И. М.). «События мастерски организованы и хорошо связаны, развязка неожиданная, естественная и трогательная», – отмечал критик О. И. Сенковский.

«…Пожелтевшая записка 1883 года, обнаруженная среди бумаг петербургского художника с прикрепленной газетной заметкой об одной из „арфянок“, уличных певиц, которые в те времена бродили по питерским трактирам, – вот что лежит в основе этой книги. Это не биография Мусоргского, а роман о нем, – предание, легенда, – но легенда, которая, возможно, проливает свет на тайну его необычной и тревожной жизни…»

«…Однажды ночью Христо слышит, что его жена не спит, а молится. Он стал прислушиваться к её молитве. И услышал, как она обращается к Богу: „Господи Боже мой! Ты не послал нам богатства, мы трудились и пели песни, не жаловались; Ты послал нам болезни, и мы не роптали на Тебя; пошли нам дитя, чтобы оно могло заботиться о нас, когда мы постареем и станем немощными“…»

Вашему вниманию представлен сборник древних российских стихотворений, собранных Киршей Даниловым. Сборник Кирши Данилова является первым в истории русской литературы собранием памятников устного народного творчества – былин, исторических песен и скоморошин.

Венгерские гусары находились совсем близко. Можно было различить даже лица каждого из них. Сердце Милицы забилось быстрее; она услышала его удары и инстинктивно прижала к груди ладонь. Теперь разъезд находился всего в нескольких шагах от них. Девушка уже четко различает черные усы, высокую шапку и подвижные глазки передового гусара. Более того, Милице кажется, что он заметил ее и Игоря, скрывающихся за небольшим холмиком, позади целого ряда бугров и кочек…

Село Долговка, ***ской губернии, **уезда, расположено на пологом холме с левой стороны реки Брысы. Эта река, изящно извиваясь, создает небольшие островки своим причудливым течением. Островки, густо окаймленные разросшимися ивами, становятся любимым укрытием для барских гусей и уток, поэтому в летнее время их поверхность обычно устлана гусиными и утиными перьями…

В длинной, вытянутой комнате стоят ряды столов, а за ними на жестких скамейках без спинок расположены около трех сотен девушек в зеленобелой одежде. Они одеты в тугие, прочные камлотовые платья, цвет которых напоминает болотных лягушек, а также в белые передники, пелеринки и привязанные рукавчики, которые в институтском языке называют «манжами». Ужин состоит из горячего блюда, после чего подают чай с булочкой. После ужина следует вечерняя молитва…

Основная тема рассказа – пробуждение мысли – связывает его с очерком «Хочешь-не-хочешь». Подобно этому последнему очерку, Успенский в «Неизлечимом» демонстрирует пробуждение совести у человека, который сформировался в условиях старых, крепостнических порядков и был ими отравлен. Отсюда и название рассказа «Неизлечимый».

Вдовствующая королева Анна Австрийская, назначенная Людовиком XIII правительницей Франции, в год смерти короля отметила сорок два года. Трудно было узнать в ней прежнюю красавицу: теперь это была полная матрона с одутловатым, румяным лицом, крючковатым носом, отвислой нижней губой и двойным подбородком. В моральном плане Анна Австрийская изменилась не меньше, чем в физическом. Из страстной мечтательницы, угнетенной деспотичным мужем, она превратилась в ворчливую ханжу, которая при удобном случае не прочь была угнетать других; женщина, когда-то обожаемая Генрихом Монморанси и герцогом Бекингэмом, теперь стала любовницей, почти рабыней кардинала Мазарини, который вместе с королевой захватил всю Францию.

С широкого крыльца паньшинской приисковой конторы, на котором смотритель прииска Бучинский, по привычке хохлака, имел обыкновение отдыхать каждое после обеда с трубкой в зубах, открывался великолепный вид как на весь Паньшинский прииск, так и на окружающие его Уральские горы. И прииск, и горы были „точно поднесены к конторе“, по меткому выражению приисковой стряпки Аксиньи…