Лев Толстой

«Слово свободно. Но в несвободе, запрещенное, оно не переходит в „свободу слова“.Обращенная к человечеству на рубеже XIX–XX веков религиозная проповедь Толстого, в несвободе – при единовластном царстве православной церкви и самодержавного государства – почти не была услышана: «Людей, разделяющих мои взгляды, едва ли есть сотня».Толстой, как и религиозный мыслитель, проповедник христианского учения, был беспощадно гоним. Получал угрозы убийства и однажды, по почте, веревку – чтобы убил себя сам. В разные годы гонение испытали самые близкие помощники и единомышленники Толстого (личный секретарь Николай Николаевич Гусев был уведен из Яснополянского дома, посажен в тюрьму и затем сослан в Чердыньский уезд, Владимир Григорьевич Чертков под угрозой ареста выслан за границу без права возвращения в Россию). Рассыпались готовые типографские наборы запрещенных сочинений Толстого. Арестовывались и сжигались выпущенные тиражи книг, а удавшееся их распространение грозило тюрьмой. Издатели устрашались судом и штрафами. Позже безгранично преданная отцу младшая дочь Александра не избежала первых советских кутузок… Особое озлобление российского общества, уже беременного революцией – то есть готовностью в неслыханных масштабах убивать друг друга, – вызывал приписываемый Толстому (наделе лишь выдвинутый им на первое место в христианском учении) не устраивавший никого ни в какие времена завет Христа – НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ НАСИЛИЕМ…»

Эта книга давно не переиздавалась в России, хотя является шедевром мировой духовно-эзотерической мудрости, изложенной великим писателем. В своем труде Толстой систематизировал по отдельным темам лучшие философские афоризмы, высказывания и крылатые выражения, принадлежащие мудрецам и духовным учителям со всего мира. Значительную часть из них составляют восточные философские афоризмы. Также в этой книге представлена малоизвестная, но очень интересная работа Л. Толстого о карме.

В сборник включены повести и рассказы позднего периода творчества Л.Н. Толстого: «Крейцерова соната» (1889), «Отец Сергий» (1898), «Божеское и человеческое» (1906), а также пьеса «Живой труп» (1900). В это время писатель в полной мере проявил себя как мыслитель и духовный искатель. Проникновенная нравственная проповедь Л.Н. Толстого звучит и в его публицистических произведениях того же периода: «Исповедь» (опубликована в России в 1906 году) и «Не могу молчать» (1908). Писатель подводил итоги пережитого за век, и благодаря гению Толстого этот итог во многом определил развитие европейской литературы и общественной мысли в следующем веке.

Самые популярные и любимые рассказы о животных С. Аксакова, И. Тургенева, Л. Толстого, К. Ушинского, Н. Лескова, А. Куприна, М. Пришвина, К. Паустовского, Л. Андреева и Ю. Казакова собраны в одной книге. В ней рассказываются разнообразные истории о диких и домашних животных, о наших любимцах и их характерах, их преданности хозяевам, а также о том, в чем они похожи и чем отличаются друг от друга.

Книги серии «Вся детская классика», несомненно, отлично впишутся в домашнюю библиотеку вашего ребенка. Обязательные к прочтению произведения стихотворного жанра, а также прозы, иностранные и отечественные классики и современники – вот на чем строится наша серия. Благодаря блестящему писательскому составу «Вся детская классика» сформирует и разовьет у ребенка прекрасный читательский вкус. На страницах новой книги серии («Лучшие сказки русских писателей») вам встретятся произведениях безукоризненных образцов русской художественной литературы – А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, М.Ю. Лермонтова, П.П. Ершова, С.Т. Аксакова и многих других. Книга станет идеальным помощником при подготовке к урокам литературы, а также и при написании сочинений, т. к. в ее составе – сказки, входящие в программу обязательного и дополнительного школьного чтения.Для среднего школьного возраста.

«Без любви жить легче» – это воспоминания человека, который «убивал на дуэли ради удовольствия, проигрывал в карты, проедал труд мужчин, казнил их, блудил и обманывал», но при этом всегда стремился к добру и, оглядываясь назад, искренне сожалел о своих поступках. Начав рассказ о своей «трогательной и поучительной» жизни, Л. Н. Толстой отмечал: «Я считаю, что такая биография, написанная мною, будет полезнее для людей, чем вся та художественная чепуха, которой полны мои 12 томов сочинений…» Перед вами исповедь горячего сердца, колеблющегося между неверием и отрицанием искусства, но всегда ищущего внутренней правды: «Когда я задумался о том, чтобы написать всю истинную правду, не скрывая ничего плохого из моей жизни, я ужаснулся от мысли о том впечатлении, которое могла бы произвести такая биография.»

В этой книге для семейного чтения собраны лучшие произведения Льва Николаевича Толстого, которые на протяжении более ста лет нравятся как малышам-дошкольникам, так и требовательным подросткам. Главные герои рассказов – дети, «шаловливые», «умелые», и поэтому близкие современным мальчикам и девочкам. Завершает книгу повесть «Кавказский пленник», в которой суровая правда о войне переплетается с добротой и человечностью. Эта книга учит Любви – к людям и ко всему, что их окружает: природе, животным, родной земле. Она полна доброты и света, как всё творчество великого писателя.

Две девочки возвращались домой с грибами. Им нужно было перейти через железную дорогу. Они полагали, что машина далеко, поэтому взобрались на насыпь и направились через рельсы. Вдруг раздался шум машины. Старшая девочка побежала назад, а младшая – пересекла дорогу…

Муравей подошел к ручью, чтобы напиться. Вода накрыла его и чуть не потопила. Голубка несла ветку и, заметив, что муравей тонет, бросила ему свою ветку в воду. Муравей забрался на ветку и спасся. Затем охотник расставил сеть для голубки и собирался захлопнуть ее. Муравей подполз к охотнику и укусил его за ногу; охотник вскрикнул и уронил сеть. Голубка взмыла в воздух и улетела…

«…В наше время люди, освободившись от одних суеверий, не заметив еще этого, подпали под другие, не менее безосновательные и вредные, как и те, от которых они только что избавились. Избавившись от суеверий отживших религий, люди подпали под суеверия научные. Сначала кажется, что не может быть ничего общего между верованиями древнего еврея в то, что мир сотворен в 6 дней, что грехи отцов будут взысканы на детях, что некоторые болезни излечиваются созерцанием змеи, и верованием людей нашего времени в то, что мир произошел от вращения материи и борьбы существ, что преступность происходит от наследственности и что существуют микроорганизмы в виде запятых, от которых происходят такие-то болезни, и т. п. Кажется, что нет ничего общего между этими верованиями, но это только кажется…»

«Пять человек богатых и молодых людей приехали в третьем часу ночи веселиться на петербургский балик.Шампанского было выпито много, большая часть господ были очень молоды, девицы были красивы, фортепьяно и скрипка неутомимо играли одну польку за другою, танцы и шум не переставали; но было как-то скучно, неловко, каждому казалось почему-то (как это часто случается), что все это не то и ненужно…»

«Вчера вечером я приехал в Люцерн и остановился в лучшей здешней гостинице, Швейцергофе.«Люцерн, старинный кантональный город, лежащий на берегу озера четырех кантонов, – говорит Murray, – одно из самых романтических местоположений Швейцарии; в нем скрещиваются три главные дороги; и только на час езды на пароходе находится гора Риги, с которой открывается один из самых великолепных видов в мире».Справедливо или нет, другие гиды говорят то же, и потому путешественников всех наций, и в особенности англичан, в Люцерне – бездна…»

«Мы стояли в отряде. Дела уже кончались, дорубали просеку и с каждым днем ожидали из штаба приказа об отступлении в крепость. Наш дивизион батарейных орудий стоял на скате крутого горного хребта, оканчивающегося быстрой горной речкой Мечиком, и должен был обстреливать расстилавшуюся впереди равнину. На живописной равнине этой, вне выстрела, изредка, особенно перед вечером, там и сям показывались невраждебные группы конных горцев, выезжавших из любопытства посмотреть на русский лагерь…»

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатый человек. У этого богатого человека было три сына: Семен-воин, Тарас-брюхан и Иван-дурак, а также дочь Маланья-векоуха, которая была немой. Семен-воин отправился на войну, служить царю, Тарас-брюхан поехал в город к купцу, чтобы торговать, а Иван-дурак остался дома с девушкой, чтобы работать и зарабатывать на жизнь. Семен-воин достиг высокого чина, получил наследство и женился на дочери барина. У него была высокая зарплата и большое наследство, но он всё равно не мог свести концы с концами: всё, что он зарабатывал, жена-барыня растрачивала; денег не хватало. Когда Семен-воин вернулся в своё владение, чтобы собрать доходы, приказчик ему и говорит…

«В 1830 году весною к пану Ячевскому в его родовое имение Рожанку приехал единственный сын его умершего друга молодой Иосиф Мигурский. Ячевский был шестидесятипятилетний широколобый, широкоплечий, широкогрудый старик с длинными белыми усами на кирпично-красном лице, патриот времен второго раздела Польши. Он юношей вместе с Мигурским-отцом служил под знаменами Костюшки и всеми силами своей патриотической души ненавидел апокалипсическую, как он называл ее, блудницу Екатерину II и изменника, мерзкого ее любовника Понятовского, и так же верил в восстановление Речи Посполитой, как верил ночью, что к утру опять взойдет солнце. В 12-м году он командовал полком в войсках Наполеона, которого он обожал…»

Жил сапожник с женой и детьми у мужика на квартире. У него не было ни своего дома, ни земли, и он прокармливался с семьей, работая сапожником. Хлеб стоил дорого, а работа была недорогой, и все, что он зарабатывал, шло на еду. У сапожника была одна шуба с женой, но и та износилась в лохмотья; уже второй год он собирался купить овчину для новой шубы…

«…В Оптиной пустыни в продолжение более 30 лет лежал по полу разбитый параличом монах, владевший только левой рукой. Доктора говорили, что он должен был сильно страдать, но он не только не жаловался на свое положение, но постоянно, крестясь, глядя на иконы, улыбаясь, очевидно, искренно выражал свою благодарность Богу и радость за ту искру жизни, которая теплилась в нем. Десятки тысяч посетителей бывали у него, и трудно представить себе все то добро, которое распространилось в мире от этого, лишенного всякой возможности деятельности, человека…»