Константин Леонтьев

«…У старухи распухла нога; Руднев купил на свои деньги камфары и спирту и сказал: „Растирать, а завтра сделаю бинт и бинтом тебе…“ А старуха подумала „винт“ и, когда он вышел из избы, подняла крик, что над ноженькой своей баловать не даст, и чорт бы старого барина взял, что он ее научил Ваську-дурака призывать. Камфару забросила, а спирт выпили внуки старухи…»

«…Однажды ночью Христо слышит, что его жена не спит, а молится. Он стал прислушиваться к её молитве. И услышал, как она обращается к Богу: „Господи Боже мой! Ты не послал нам богатства, мы трудились и пели песни, не жаловались; Ты послал нам болезни, и мы не роптали на Тебя; пошли нам дитя, чтобы оно могло заботиться о нас, когда мы постареем и станем немощными“…»

«Наши войска отступили из Керчи и сдали ее без боя союзникам 12 мая в 55-м году. Я пишу это на память, не обращаясь ни к каким источникам; но я уверен, что не ошибся, это действительно произошло 12 мая. Есть события, которые так глубоко нас поражают, что мы не в силах их забыть, даже если бы и хотели. Они могут вызывать радость или горе, торжество или страдание – не имеет значения; забыть их невозможно…»

«Двенадцать лет тому назад я гостил долго на Святой Горе. Все, не только подвижническое, но и просто сказать – христианское, для меня тогда было как будто ново; но это, новое, было не в самом деле чем-то новым, но непростительно и легкомысленно забытым; и вот, живя на Афоне, я постепенно опять научился всем сердцем понимать те самые мысли и слова, которые я слыхал давно и знал с детства, но которых истинный смысл был мною пренебрежен и не понят. Мне хотелось по-своему писать об этих словах и мыслях, об этих названиях и чувствах…»

«…В наше смутное время, и раздражительное, и малодушное, Вронские гораздо полезнее нам, чем великие романисты, и тем более, чем эти вечные „искатели“, вроде Левина, ничего ясного и твердого все-таки не находящие…О романистах я сказал там прямо: «Без этих Толстых, то есть без великих писателей-художников, можно и великому народу долго жить, а без Вронских мы не проживем и полувека… Без них и писателей национальных не станет, ибо и сама нация скоро погибнет…»

«Я с Илией познакомился в Элладе. Я украл у него лошадь, и он мне это простил.Илиа живет теперь в Ксеромеро, в селе Завица…»

Но в Адрианополе были одни поляки, а в Тульче – другие. В Адрианополе обитали львы и тигры эмиграции; здесь же встречались гиены и шакалы её. Там царило военное барство, «достойные» польские дворяне на службе у турок, смелые офицеры Садык-паши в красных фесках с кистями, со шпорами, кривыми саблями, красивыми лицами, яркими мундиром, хорошими манерами и заметным положением в обществе. А на Дунае – жалкий пролетариат эмиграции, какие-то разночинцы, голодная шляхта, старые сюртуки без пуговиц, оборванные тулупы, худые сапоги, иссушенные лица, неприглядный вид. К моменту моего приезда, впрочем, таких поляков в городе осталось немного...

«…Для задержания народов на пути антихристианского прогресса и удаления срока пришествия антихриста (т. е. того могущественного человека, который возьмет в свои руки все противохристианское и противоцерковное движение) необходима сильная царская власть. Чтобы эта царская власть оставалась сильной длительное время, не только не следует, чтобы она опиралась напрямую на простонародные толпы, корыстные, страстные, неразумные, подвижные и легко развратимые; наоборот, необходимо, чтобы между этими толпами и царским престолом возвышались прочные сословные ступени; нужны боковые опоры для долговечного монархизма. <…> Сами сословия или, точнее, сама неравноправность людей и классов важнее для государства, чем монархия…»

«…Мы дорожим верой нашего народа. Этой верой дорожат даже многие из тех русских, которые сами в церковь молиться не ходят или ходят редко, больше из национального чувства, чем по вере.Неужели же мы не видим связующей нити? Мужик идет в Оптину пустынь или Тихонову, или в Киев, в Печерскую Лавру, или в Соловки. Что он там мыслит, что видит, чему научается? Откуда все это к нам пришло? Не с Востока ли?.. Не от греков ли? Не в руках ли греков и доныне Иерусалим, Афон, Синай? Не к Царьграду ли, как центру общецерковного влияния и средоточию церковного управления, тяготеют все эти Святые Места?..»

«Я прочел „Накануне“ с увлечением, но оно неприятно потрясло меня… Понятно, что теперь, при сильно изменившемся духе общества, при открытом стремлении к прогрессу, нравственно-исторические вопросы везде пролагают себе путь, везде слышен голос искренней любви к пользе, поэзия говорит о высокой деятельности, и критика принимает нередко более исторический, чем художественный характер. Даже в тех критических статьях, где видно глубокое понимание изящного и слышна горячая любовь к поэтическому, даже и в них на первом плане является современно или несовременно русское…»

Однажды на Афоне я беседовал с отцом Иеронимом о тех неожиданных внутренних изменениях, которые я испытывал, углубляясь в учение Православной церкви. Эти изменения и новые ощущения удивляли и радовали меня. В процессе разговора я пришел к мысли, что было бы полезно в будущем поделиться с другими этой историей моего „внутреннего перерождения“…

Я прибыл в Тульчу ранней осенью. Погода была великолепной; город был полон жизни и радости. Мне было очень приятно наблюдать за ним с дунайского парохода; не потому, что здания были красивыми или запоминающимися; совсем нет. С этой стороны Тульча выглядит довольно непримечательно; она напоминает множество городов Бессарабии, Молдавии и Новороссийского края… Все белые, оштукатуренные, невысокие дома и широкие улицы; широкие улицы и белые дома. Всё одинаково везде, и в этом однообразии отсутствуют стиль, красота и любая архитектурная или живописная идея…

«…Ровно десять лет назад в Константинополе, когда о нем не знали практически никто, кроме ближайших друзей и коллег, – я сказал ему так: – Вы настолько талантливы, князь, что перед вами не может стоять никакая посредственность в жизни. – Вы или станете знаменитым человеком… или… Он угадал мою мысль и закончил ее: – Или меня убьют?.. Верно?..»

Константин Николаевич Леонтьев начинал свою карьеру как писатель, публицист и литературный критик, но наибольшую известность он приобрел как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы. Его наследие до сих пор ценится и представляет собой одну из интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии. Для озвучивания фрагментов на французском и греческом языках была использована нейросеть minimax.io, https://www.minimax.io

В одном из недавних выпусков “Голоса” опубликована статья г-на Александра Градовского под названием “Смута”. Эта статья посвящена защите “либералов” от обвинений в их соучастии в “революционных злодеяниях”…

Посредственный или безличный публицист все же может оказаться полезным; даже если он просто рассказывает о фактах общественной жизни, он не только полезен, но и необходим, заслуживая уважения как деятель, не испытывающий «раздражения пленной мысли». Человек с каким-либо направлением, даже если оно не его собственное, тоже способен принести пользу. Когда основные направления уже четко определены, в публицистической деятельности человек может повторять и чужие идеи, не умаляя своей личности; не всем суждено быть вождями – нужны и простые исполнители...

«…У болгар отсутствуют святые места, нет старинных церковных центров, нет великих неподвижных звезд Православия, которые разливают свой свет повсюду, даже в наше печальное время жалких прогрессивных надежд и устаревших европейских мечтаний. Как можно судить о народе, который свое возрождение начал с борьбы против церковной иерархии, чьи правила и дух стали основой его существования, а уставы и обычаи сохранили его на протяжении веков под давлением иноверной власти? Не успокаивайте себя тем, что этот болгарин в бараньей шапке и коричневых толстых шароварах примитивен и прост: чем грубее и проще народ в наше время, тем легче лукавым и неверующим вождям завлечь его куда угодно…»

«…Когда жена приобретала новое платье или наряд, муж тайно восхищался ею, но почти всегда говорил, насупив грозно брови:– Конечно, это очень красиво и тебе идет. Но зачем замужней женщине так часто украшать себя? Искушать посторонних мужчин своей красотой – это грех… Ты ведь добродетельна и верна, зачем беспокоить их без нужды; а мне, твоему мужу, ты просто хороша…– Прости меня, несчастную и глупую женщину, – отвечала ему красавица с лукавой кротостью…»

В Европе существовало двоевластие духовной и светской власти; между ними была борьба, в результате которой на историческую сцену вышел народ. Теперь «демократические волны затопляют монархию, и она не в силах им противостоять. Западный монархизм существует лишь в фиктивной форме – на основе конституционных доктрин. Полное триумфальное шествие демократии – это лишь вопрос времени». С последним утверждением невозможно спорить…

«…Афон в настоящее время имеет для нас двоякое значение. Его первое значение – чисто церковное, православное, которое рассматривается независимо от национальности монахов, его населяющих; даже если бы русских на Афоне не было вовсе, и если бы их число и влияние не увеличивались с каждым годом, Афон, как Святыня Православия, все равно оставался бы для нас одной из ключевых опор православной политики на Востоке. Однако, помимо этого, Афон, хотя и медленно, но явно становится более русским…»