– Он безобиден. Право слово, я был с ним близко знаком. Конечно, любитель игры и выпивки, но не опасен.

Хинсли его слова не убедили.

– Насколько я слышал, все не так просто. Я этим займусь – посмотрю, удастся ли что-то выяснить.

– Умоляю тебя, не надо, – вспылил Рэдклифф. – Там нечего выяснять. У Арчи все отлично, и я был бы премного благодарен, если бы люди перестали давать мне непрошеные советы.

– А что, если не отлично? – спросил Хинсли, не обидевшись на тон друга. – И я, и мисс Тэлбот считаем, что назревает нечто дурное. Я бы сказал, имеет смысл с этим разобраться.

– Мой отец принимал решения, исходя из «что, если», – парировал Рэдклифф. – Я не пойду по его стопам и не стану вмешиваться в дела брата. Ей-богу, желание поразвлечься еще не делает тебя плохим человеком. Арчи должен жить своей жизнью, совершать ошибки и взрослеть, свободный от оков долга и сплетен.

Хинсли вскинул руки, сдаваясь.

– Ладно, хорошо, – согласился он, пытливо глядя на друга, и проницательно спросил: – О чем еще вы поспорили с мисс Тэлбот?

– Неважно, – проронил Рэдклифф. – Я слишком засиделся в Лондоне. Слишком надолго. Завтра отправлюсь в Рэдклифф-холл.

Коляска подъехала к дому на Сент-Джеймс-плейс, и Рэдклифф открыл дверцу, не дожидаясь лакея.

– Попрощаемся, Хинсли. Я тебе напишу.

Он вошел в дом и захлопнул за собой дверь.

Китти держала себя в руках все время, пока танцевала кадриль, три контрданса и котильон, пила шампанское, подъезжала в экипаже к дому, укладывалась в постель. И лишь когда Сесили сонно засопела рядом с ней, Китти позволила своей тайне – рыданию, комом сидевшему в горле весь вечер, – вырваться в темноту ночи.

Это было так несправедливо, так ужасно несправедливо! Какой отвратительный человек. Предвзятый, привилегированный, отвратительный человек. Она ненавидела его, ей хотелось больше никогда в жизни не видеть ни его, ни остальных де Лейси.

Она проворочалась в постели всю ночь, не в силах унять гнев, но рассвет принес ей некоторое успокоение. Поднявшись раньше Сесили, она занялась делом: открыла сундук, стоявший без использования под окном со дня их прибытия, и начала складывать в него вещи. За спиной послышались вздохи и шорох – Сесили начала просыпаться.

– Что ты делаешь? – сонно спросила она, когда Китти держала в руках свое самое нелюбимое вечернее платье – на ближайшее время оно уже точно не понадобится.

– Просто укладываю вещи, – пробормотала Китти, думая о своем. – Ненавижу оставлять все на последний момент.

– Укладываешь вещи? – Сесили резко села. – Куда мы едем?

– Домой, разумеется. После сегодняшнего вечера мы не задержимся в Лондоне дольше чем на неделю или около того. Я собираюсь убедить мистера Пембертона, что лучше устроить свадьбу как можно скорее. Не предвижу сложностей – у него маленькая семья, и с большой вероятностью он сочтет такой жест романтичным. Медовый месяц проведем в Биддингтоне.

– Осталась одна неделя? – упавшим голосом переспросила Сесили.