Храм отличался огромными размерами, впрочем, египетские архитекторы во всем стремились к большим масштабам: гигантские пирамиды, колоссальные обелиски, плотины и дамбы, грандиозные дворцы и похоронные покои.

На чудовищном кубе со скошенными стенами громоздился еще один, поменьше, а сверху — усеченная пирамида. Стены были сложены из огромных известняковых плит, завезенных, несомненно, из-за двойной цепи арабских и ливийских гор. Оттуда в Древний Египет поставляли материалы, необходимые для строительства гигантских пирамид.

Стены храма покрывали бесчисленные надписи и изображения: божества, цари в парадных одеждах на боевых колесницах, сцены охоты и великое разнообразие животных. Посередине, в огромном квадрате, были изображены три наиболее почитаемых египтянами божества: сидящий на троне Осирис в высокой короне и с обязательной бородкой, подвязанной к подбородку; полуобнаженная Исида, тоже на троне, в странном головном уборе, увенчанном рогами, и священная корова Хатхор, у которой между рогами располагалось солнце, обрамленное множеством символов, морду она положила на человеческую голову.

По обе стороны дверей, ведущих в храм, возвышались два массивных обелиска, украшенных, как и стены, а перед ними в два ряда, образуя аллею, стояли двенадцать сфинксов с головами царей, принадлежавших, вероятно, к первым династиям.

— Кто же возвел прекрасный храм в таком месте? — спросил Миринри, никогда ничего подобного не видевший. — Ты знаешь, Нефер?

— Входи, — вместо ответа сказала девушка, взяв его за руку и почти силой втащив в храм.

— Встаньте вокруг Сына Солнца, — приказал эфиопам подозрительный Ата.

— В этом нет нужды, — сказала Нефер. — Здесь ему не угрожает никакая опасность, за это я отвечаю жизнью. Идите все за мной!

Обычно нежный и чуть печальный голос девушки вдруг стал властным. Миринри не был суеверен, а потому не боялся. Он сделал эфиопам знак расступиться и вошел в храм.

Проникавший сквозь открытую дверь свет позволил путникам разглядеть бесконечное множество колонн, капители которых терялись где-то вверху. Колонны были расписаны необычными рисунками любимых цветов древних египтян: красного, черного и синего. На одних рисунках цари первых династий восседали на тронах, которые представляли собой простые, массивные и очень низкие стулья. В руках у царей красовались атрибуты царской власти: изогнутый сверху посох и еще один предмет, напоминающий цеп или плетку. На других рисунках воины закалывали пленных, на третьих были изображены божества в виде людей с головами животных: быка, ибиса, крокодила и кошки.

Посередине зала возвышалась статуя царя с грозно поднятой рукой, с длинной накладной бородкой и при оружии, бывшем в ходу у воинов во времена первых династий. Оно представляло собой что-то вроде современной косы.

— Куда ты ведешь меня, Нефер? — спросил Миринри, увидев, что девушка не останавливается.

— В мастабу,[52] мой господин, — отвечала колдунья, не выпуская его руки. — Сокровище древних нубийских царей находится в погребальной камере. Там никто не посмеет тебя искать.

Они прошли вдоль всего храма, за ними Унис, Ата и эфиопы. И вот перед ними оказалась закрытая бронзовая дверь, где внутри круга было выбито изображение скарабея, символа бесконечных возрождений солнца, и фигура человека с бараньей головой — представителя солярного божества.

— Мастаба перед нами, — сказала Нефер.

— А мы там, внутри, друг друга увидим? У нас нет никакого светильника, — заметил Унис.

— Там наверху есть отверстие, через него проникает достаточно света.

— Тогда вперед!

Вместо того чтобы подчиниться, Нефер попятилась, словно ее что-то напугало и повергло в замешательство.

— Ты что, услышала какой-нибудь шум? — спросил Миринри.