— Значит, они убеждены, что ты — Дочь Солнца?

— А разве это не так? — вздрогнув, спросила Нефер.

— Я никогда тебе этого не говорил.

— Тогда скажи, кто мой отец! — крикнула девушка.

— Время открыть тебе его имя еще не настало.

— Он жив или мертв?

— Он мог бы спать вечным сном в одной из пирамид, великолепно набальзамированный, ибо был великим властителем, но можно предположить, что он не взошел еще на лодку, что везет в мир мертвых, и не предстал перед судом Осириса. Это знает только Пепи, но он мне до сих пор ничего не говорил.

— Ты уверен, что в моих жилах течет кровь царей?

— Да.

— И что символ власти мне на плечо нанесли не для того, чтобы меня обмануть?

— Татуировку тебе сделали в царском дворце в Мемфисе.

— Значит, Миринри может меня полюбить, потому что я царица, как Нитокри?

— Может.

— Дай мне зелье, чтобы его сердце вспыхнуло любовью ко мне.

— Это зелье у тебя в глазах, — сказал жрец. — Сам Пепи не смог бы устоять перед такими звездами, если бы сейчас увидел тебя.

— Но не Миринри.

— Он сдастся, ведь ты же колдунья.

— Дай зелье мне или другой царевне, — сквозь зубы сказала Нефер. — То зелье, что усыпляет навеки. Пирамида Пепи всегда готова принять мертвых. Умри та девушка, у которой есть и привлекательность власти, и блеск трона — все, чего не хватает мне, Миринри упадет в мои объятия.

— Чтобы я убил дочь Пепи! — воскликнул жрец. — И что потом? Я уже стар, хотя еще держусь за жизнь, вернее, за то, что для меня важнее жизни. Когда ты его сюда приведешь?

— Завтра на рассвете.