Девушка шла очень быстро, ей не раз приходилось уже пересекать густой лес, покрывавший этот остров, брошенный природой поперек величавого Нила. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть, не идет ли за ней Миринри. Она была уверена, что он никуда не уйдет с берега, потому что, странное дело, египтяне, совершенно не боявшиеся смерти, очень боялись духов умерших. Девушка и сама была неспокойна. Более того, ее словно охватил порыв гнева и отчаяния. Она что-то бормотала сквозь зубы, а пальцы ее нервно мяли и комкали тонкую ткань одежды.

— Проклятые… Они хотят удерживать его вдали… отрезать ему путь славы, который должен привести к трону Солнца… И я ничего не могу сделать… Обольстить его… Усыпить в моих объятиях… О блеск двора, я ведь только пригубила его в раннем детстве… О смерть! Ну почему нельзя было выбрать другую, не меня? Потому что я тоже царевна? Но чья я дочь? Какая тайна скрывает мое рождение? И этот презренный жрец держит меня в руках!.. Получится ли у меня?.. Он слишком любит ту, другую, и не понимает, что я страдаю из-за него… что мечтаю только о нем… что жизнь бы отдала за него, что перешла бы подземную реку, омывающую божественные поля Иару.[51]

Она остановилась. Под широкими листьями пальм царила полная темнота, и сквозь массу зелени с трудом можно было различить звезды. Вокруг было абсолютно тихо, не слышалось ни дуновения ветерка. Только в отдалении глухо плескался Нил, в период разлива ставший бурным.

— Услышат ли они меня? — задала она вопрос самой себе, сделав еще несколько шагов.

Она огляделась, пытаясь различить хоть что-то, потом выпрямилась и громким голосом, подозревая, что Миринри не ушел с берега, и стараясь, чтобы он ее услышал, крикнула:

— О ты, Атум, властитель гор, наделенный способностью создавать души по приказу Осириса, слушай слова девушки из божественного рода, ибо я Дочь Солнца-Ра, того, кто поднимается каждый день на восточном горизонте и кого черная богиня Нут защищает тенью своих крыльев. Ты могуч, твой язык лижет небо и землю и обволакивает все сущее. Ты велик, ибо ты бог, царящий в нижней полусфере, ты и в небе, и на земле, и в растениях, и в водах Нила. Свет, исходящий от тебя, подобен свету Атума, который сегодня зовется Осирисом, а завтра, Ра, ты все можешь. Верни духам, блуждающим по острову, уста, чтобы разговаривать, ноги, чтобы ходить, руки, чтобы сокрушать врагов. Так написано в Книге мертвых, которую дал нам Осирис, дабы они удалились и могли достигнуть ладьи Солнца. Так сказала Нефер, колдунья и Дочь Солнца, которую защищает Нут. Собери всех блуждающих духов и позови их в божественные поля Аазерона. Я жду и слушаю!

Едва девушка произнесла эти слова, как под высоким сводом из огромных листьев раздался оглушительный грохот. Он длился около минуты, и казалось, что разом зазвучали несколько гигантских барабанов. Потом из леса появилась человеческая тень и молча приблизилась к колдунье.

— Он ждет тебя в храме, — произнесла тень.

Нефер вздрогнула.

— Пойдем, — сказала тень.

— Иду, — со вздохом ответила девушка.

Они двинулись сквозь лесную чащу. Мужчина шел в двух шагах впереди и раздвигал ветки, которые в этом месте росли очень низко. Через несколько минут они остановились возле гигантского квадратного здания, перед которым возвышались два обелиска, намного ниже того огромного, что стоял на берегу, и в два ряда выстроились чудовищных размеров сфинксы.

— Войди, Дочь Солнца, — сказал ее провожатый, остановившись.

Нефер подошла к широкой снизу и узкой сверху двери и оказалась в огромном зале, свод которого поддерживало бессчетное количество резных колонн с капителями в форме колокольчиков. Центр зала еле освещал высоко подвешенный маленький светильник.

— Это ты, Нефер? — спросил чей-то грубый голос.

— Я, Херхор, — отозвалась девушка.

Перед ней, пройдя между двумя центральными колоннами, неожиданно возник человек. Это был очень высокий старик лет шестидесяти-семидесяти, с жесткими чертами лица и черными, очень живыми, несмотря на возраст, глазами. Одет он был в широкую длинную хламиду из белоснежного льна, перехваченную в поясе полосой желтой ткани, голова была повязана желтым платком в черную полоску, спадавшим на плечи. На ногах он носил сандалии из папируса, а с подбородка свешивалась странная искусственная бородка, которая была в моде в ту эпоху, хотя и придавала тем, кто ее носил, малосимпатичный вид.

Увидев его, Нефер сильно побледнела, и в глазах ее вспыхнул гнев.

— Я видел, как их лодка причалила к берегу, — сказал старик. — Ты чудесная девушка, Пепи сделал хороший выбор. Так, значит, это он?

— Да, — ответила Нефер, опустив голову.