— Ты прав, мой милый господин.

Тем временем в зал вбежали еще двенадцать девушек, на головах у них красовались плоеные шелковые косынки, спадавшие на плечи, как у сфинксов, а талию обвивали широкие, затканные золотом шелковые пояса. Они принесли венки из цветов, золотые амфоры с прекрасной чеканкой и золотые и серебряные чаши.

Одна из девушек, с роскошным, скульптурной лепки телом, подошла к столику, за которым сидели Миринри и Нефер, и надела венки им на шеи и на головы, как того требовал обычай. Потом она взяла из рук своей товарки амфору и налила обоим ароматного вина цвета рубина.

— Выпей за блеск моих глаз, — сказала Нефер, протягивая чашу Миринри. — А я выпью за ту силу и мощь, которые исходят от твоего тела, Сын Солнца.

После некоторого колебания юный фараон осушил свою чашу, и девушка тотчас последовала его примеру. Ата и Унис тоже получили венки и вино, и эфиопы не остались в стороне.

Тут зазвучала музыка, наполнив воздух какими-то особыми вибрациями, призывавшими к сладостному отдыху. Звуки сливались с сильным, пьянящим запахом цветов, которые девушки постоянно меняли. Лира, арфа, тамбурин и обе флейты, простая и двойная, соединялись в мастерски сыгранных аккордах.

На всех праздниках древних египтян, как на религиозных церемониях, музыке отводилась очень важная роль. И в просторной долине Нила в ту далекую эпоху она достигла высшей степени совершенства. Как и в наши дни, музыка была элементом хорошего воспитания, и в храмах зачастую можно было видеть, как царевна играет на систре, священном инструменте всех религиозных церемоний, или на арфе. В Египте существовали настоящие корпорации музыкантов, которые, особенно после определенного вознаграждения, радовали слух гостей на праздниках и пирах. К ним обычно присоединялись танцовщицы, ибо они, согласно правилам того времени, могли появляться на публике.

Юные нубийки, чтобы развлечь гостей, не терявших время и осушавших кубок за кубком и вина, и пива, снова поменяли букеты в вазах и начали свои замысловатые танцы. Они с сумасшедшей скоростью вились хороводом вокруг колонн и совершали головокружительные пируэты. Порой казалось, что они вот-вот опрокинут столики, но, подбежав совсем близко, они внезапно останавливались и отступали широкими, плавными шагами.

Эфиопы откровенно развлекались, а вот Миринри и Нефер, казалось, вовсе не интересовали ни танцовщицы, ни музыкантши, как, впрочем, и Ату с Унисом, которые о чем-то весьма оживленно спорили.

— Нефер, — сказал Миринри, когда танцовщицы начали свои танцы. — Кто это?

— Ты и сам видишь, — отвечала она. — Девушки с верховьев Нила.

— А знаешь, почему я спросил?

— Нет, мой господин.

— Потому что Унис когда-то давно мне рассказывал, что на Ниле есть остров, где живут только женщины. Может, это и есть тот самый остров?

— Не знаю.

Миринри взглянул на Нефер с удивлением:

— Не знаешь?

— Нет.

— И еще он мне говорил, что на острове есть царица, которая правит женщинами.

— Может, и так.