Миринри последовал совету колдуньи и осушил чашу с вином, не заботясь о том, глядят ли на него со дна глаза юной царевны, которые зажгли в его сердце огонь, не желающий гаснуть. Окончательно захмелев, он откинулся на львиную шкуру и подпер рукой ставшую очень тяжелой голову. Нефер устроилась рядом и принялась обмахивать ему лицо веером из страусовых перьев, поданным рабыней.

Унис и Ата тоже развалились на шкурах, служивших им ковром. Эфиопы, изрядно опьяневшие, последовали их примеру и, зевая, слушали всякие истории, которые рассказывали им танцовщицы, сидевшие за их столиками.

— Ну что, мой господин, — с лукавой улыбкой сказала Нефер. — Теперь жизнь кажется прекрасной, правда?

— Да, лучше, чем в пустыне, — отозвался Миринри, все больше подпадая под очарование горящего взгляда девушки. — Здесь я испытываю счастье, о каком там, среди песков, даже отдаленно не мог мечтать. Ты волшебница, ты богиня, теперь я в этом не сомневаюсь.

— А если бы все дни были такими, тебе понравилась бы такая жизнь?

— Да, но ты забываешь, что мне еще предстоит завоевать трон.

— Трон! Ты об этом говоришь, но ни разу не подумал, что там, в заносчивом Мемфисе, тебя могут ожидать серьезные опасности?

— Ну так что ж? Миринри сможет их отразить, как и подобает молодому и сильному воину. Разве я не Сын Солнца?

— Значит, ты хочешь власти.

— Да, Нефер.

— А разве здесь тебе ее мало? Хочешь стать царем Острова теней? Нынче вечером над твоим лбом сверкнет символ власти, и мы все станем тебе поклоняться, как богу. Чего тебе еще надо? Пышность фараонова двора ничуть не лучше той, что я могу тебе предложить. Мое маленькое царство омывают те же воды священной реки, что омывают стены Мемфиса. У тебя будет все, что пожелаешь: праздники, пиры, танцы и музыка. Тебе будут прислуживать прекрасные девушки. Остров теней стоит Мемфиса, и здесь ты не почувствуешь бремени власти.

Миринри покачал головой:

— Там мне предстоит завоевать не только трон.

Нефер рывком села, в гневе взмахнув руками, но тут же подавила вспышку ярости.

— Трон и царевна, — вздохнула она. — Опять она! Опять все то же!

Она схватила золотую амфору с вином и доверху наполнила чашу Миринри.

— Выпей еще, такого вина не пивали даже в Мемфисе, этот виноград вызревал на берегах Красного моря. По твоим жилам пробежит огонь, а потом ты сладко уснешь.

У Миринри слипались глаза, и он слабо улыбнулся:

— У меня в чаше какое-нибудь зелье?

— С чего ты так решил?