— У меня перед глазами какой-то туман, и он прячет ее от меня.

— Кого?

Миринри не ответил, затуманенным взглядом рассматривая чашу.

— Пей, — настаивала Нефер. — Вино сладкое, как мед, и такого ты уже не попробуешь, когда твоя бессмертная душа вознесется к небесному своду, где сияет богиня Нут.[53] Но я не хочу, чтобы ты думал, будто Нефер подмешала зелье в это вино. Посмотри на меня.

Она коснулась алыми губками края золотой чаши, искоса лукаво взглянула на юного Сына Солнца своими бархатными глазами, властными и нежными, и отпила глоток.

— А теперь ты. Пей, как пил свет моих глаз.

Миринри взял чашу дрожащей рукой и выпил изысканный напиток из винограда, вызревавшего под щедрым солнцем Аравии.

— Видишь, я пью, красавица, — сказал он с улыбкой.

— Красавица! — воскликнула Нефер.

— Да, ты красавица.

— Но не такая, как та царевна.

— Что за важность? Ты красавица — и все тут.

— Вот слова, за которые я заплатила бы жизнью, Сын Солнца.

Миринри раскинулся на львиной шкуре, а Нефер не сводила с него жгучего, как раскаленный добела металл, взгляда.

— Говоришь, я красавица? — произнесла она. — А уж ты-то какой красавец, сын великого царя!

Миринри, казалось, ее уже не слышал. Улыбаясь счастливой пьяной улыбкой, он все глубже погружался в сон.

— Спи, — шепнула колдунья, внимательно за ним наблюдавшая. — А я расскажу тебе сказку, чтобы сон твой был слаще. Смотри: и мои девушки уснули, и твои друзья, и эфиопы. В пустыне, где ты вырос, тебе никто не рассказывал сказку про прекрасную царевну с румяными, как розы, щечками?

Миринри отрицательно помотал головой.

— Она тоже была царского рода, как я и как та девушка, что ты спас от зубов крокодила.

— Ах! — вскрикнул Миринри и зевнул.