— Мой жених, которому выкололи глаза, их видел.
— А что это за сокровища?
— Сапфиры, рубины, жемчуг и изумруды. Здесь, мой господин, ты сможешь собрать сумму, которой хватит, чтобы объявить Пепи войну. Входите…
Миринри, за ним Унис, Ата и эфиопы, слегка оробев, вошли внутрь, с любопытством разглядывая саркофаги. Как и на египетских, на их крышках виднелись изображения голов усопших, только лица были черные, а сверкающие глаза вспыхивали странными отблесками. Отряд входил в подземелье, а Нефер между тем отступала к галерее.
Едва Миринри, Ата и Унис дошли до середины подземелья, как послышался глухой удар, от которого завибрировали стены. В усыпальнице нубийских царей раздался крик:
— Нефер!
Никто не отозвался. Бронзовую дверь, отделявшую галерею от крипты, кто-то с силой захлопнул, а девушка бесследно исчезла.
— Нас предали! — воскликнул Ата, загородив собой юного фараона, словно стремился его защитить от неизвестной опасности. — Я так и знал! Ах, Унис, почему ты не позволил мне швырнуть ее в Нил?
— Нефер сбежала! — крикнул Миринри, все еще не веря в такое предательство. — Да нет! Не может быть! Она наверняка прячется за какой-нибудь из этих колонн!
— Бронзовую дверь захлопнули, — с тревогой сказал Унис, — и теперь мы узники этой усыпальницы, где, скорее всего, умрем от голода и жажды.
— Нефер! — крикнул Миринри, властным движением оттолкнул Ату и, бросившись к массивной двери, неистово замолотил по ней кулаками.
И на этот раз никто не отозвался.
— Спасем Сына Солнца! — крикнул Ата. — Ко мне, эфиопы! Грудью встанем на его защиту!
Могучие гребцы уже собирались встать вокруг юного фараона, когда все разом вскрикнули от испуга и удивления:
— Мертвецы воскресают!
17
Царевна Острова теней
Миринри, Ата, Унис и нубийцы, охваченные неописуемым волнением, бросились к лестнице, что вела в сердаб, но захлопнутая Нефер дверь не позволяла подняться выше лестничной площадки.
А в просторной крипте тем временем разворачивалось пугающее зрелище: крышки саркофагов, хранящих мумии нубийских царей, медленно, со скрипом зашевелились, словно мертвецы начали оживать. Это были те самые жуткие тени, что наводили ужас на всех жителей побережья. Нефер загнала их в саркофаги, но теперь они снова вылезали.
Путники прижались спинами к двери, вытаращенными глазами глядя на шевелящиеся крышки саркофагов, которые, скрипя все громче и громче, начали подниматься. Только Миринри остался стоять на нижней ступеньке, бесстрашно бросая вызов жутким теням. Душа юного фараона не дрогнула, как не дрогнул ни один мускул на его лице. Лицо Униса тоже оставалось недвижным. Старик, воспитавший будущего властителя, сохранял полнейшее спокойствие, его, казалось, больше занимали не крышки саркофагов, а реакция Миринри.