Правда, я так «Конем» и не воспользовалась, потому что писать было некому. Зато письма присылали мне и довольно часто. Причем отправляли не на имя Рады, а писали номер камеры, который между делом могли разузнать во время прогулки или осмотра в больничке.
На письма, впрочем, не отвечала: не видела смысла. Бывало, делегировала написание обратки своей сокамернице: мне вот было все равно на содержание, но не ей. Помню, перед тем как отправить что-либо, всегда давала мне на проверку. Да, вероятно, запомнила мимоходом, по сути, единственно озвученную просьбу обходиться без крепких слов. Искренний интерес ко мне ли, писательский ли талант свахи, только после таких ответных записок в нашей камере могла появиться передачка со всякими приятностями: конфетами, чаем, сигаретами. Самый отчаянный ухажер даже наведался к нам в камеру однажды – уж не знаю, чего ему это стоило, только все напрасно: мне не было дела до отношений. Тюремные игры в любовь, по статистике, практически никогда не выходили за ее пределы. За все 8,5 лет не припомню ни одного случая, когда оба (или обе) возлюбленных отсиживали каждый свой срок, выходили и жили долго и счастливо.
Запрещенка
Любовь, говорят, проверяется не словом, а делом. Пожалуй, один из самых важных уроков, которым научила меня жизнь. В женской колонии ни разу не слышала, чтобы молодой человек рискнул провезти вещества для своей заключенной половинки. А вот в мужских такое встречается чуть ли не на каждом шагу. Мало того что протаскиваются телефоны, и заключенные заходят в социальные сети, так еще и находят своих наивных жертв и влюбляют в себя. Хуже всего, что девочек подговаривают не ехать с пустыми руками – и здесь я, как вы догадываетесь, вовсе не про пряники и банки со сгущенкой.
О чем они только думают, везя наркотики в тюрьму?! Любимый разве не предупреждает, что попасть в его временный «санаторий» невозможно, минуя пост охраны? Говорит, разве только о том, как бы спрятать наркотики похитрее, чтобы удалось протащить с собой. Ну а если нет… девушек судят по 228-й статье, причем двойной или тройной (части 2 или 3 статьи с кратным увеличением срока ограничения свободы и денежного штрафа).
Мало того что на хранении попалась, так еще и провезла наркоту на зону – доехала, как говорится, с билетом в один конец! Если в особо крупном размере, считай, самый минимум из 8,5 лет за решеткой тебе гарантирован.
И вот, бывало, слышишь обрывки диалога с такими девчонками и еще больше ужасаешься:
Чудовищная несправедливость, обман и предательство. Можно сказать, конечно, «сама виновата» или «головой надо думать, а не другим местом», но мало просто ткнуть носом, как провинившегося котенка в сами знаете что, – нужно предпринимать радикальные меры. Чаще всего на приманку попадаются девочки из провинции, и это чуть ли не 50 % всех осужденных, представляете масштаб трагедии? Поэтому я буквально кричу со строчек этой книги: девочки, никогда, ни при каких обстоятельствах не везите мужикам наркотики на зону! Запомните: любящий человек ни за что в жизни не толкнет на подобное!
Звонки
Может, и слава богу, что телефоны были запрещены. Интернет тем более – нам был доступен только веревочный «мессенджер». Если поразмышлять вслух, то в СИЗО, наверное, мобильник пронести куда реальнее, чем в колонию. Опять же, про мужские ходили слухи, что ввиду каст «один за всех и все за одного» и такие случаи встречались, но только не в женских.
Лишь раз в месяц позволялся 15-минутный звонок и все. Набирала маму, как только предоставлялась возможность, жаль только, что впустую: чаще всего она либо не брала трубку, либо же просто часто меняла номера. Помню, как-то истратила лимит на звонок свекрови: вместо привычного женского голоса я услышала родной мужской…
– Алло.
– Алло, Никита?
– Кто это?