– «Довольно самонадеянно»? – Рыжеволосая беззвучно хлопнула в ладоши. – Оказывается, юноши улицы еще могут меня поразить знанием сложных слов. Ты и читать умеешь?

– Умею. – Рыжая его раздражала и вызывала опаску.

Шерон печально вздохнула:

– Мы не с Каром. Мы сами по себе и до сегодняшнего дня не знали о твоем существования. Мы не враги, если ты не враг нам.

Он долго смотрел ей в глаза и произнес с большой осторожностью:

– Не враг.

– Я Шерон. Она – Лавиани. Там – Тэо и Бланка.

– Лавиани. Та, которую искал Борг.

Сойка хищно оскалилась:

– Как он поживает?

– Не знаю. Никогда его не видел. – И тут же, вновь посмотрев на Шерон, назвал свое имя: – Вир. Меня зовут Вир.

Лавиани громко фыркнула:

– Серьезно?! Вир?!

Она увидела, что никто, кроме него, не понимает, и пояснила:

– У дна Пубира есть свой диалект, свои слова и понятия. Вир – это не имя. Но так называют тех, кто упрям и упорен. Бык. Это прозвище.

– Да, прозвище. Мне сказали, что второй раз человек с моим именем – это уже слишком сложно. Для надежд. Я не знаю, что это означает. Поэтому меня назвали Вир.

– А как называла тебя мать? – мягко спросила Шерон.

– Релго.

Он не понял, почему они все застыли на мгновение и тишина стала настолько вязкой. Щека Лавиани резко дернулась, словно сойке отвесили неожиданную и болезненную пощечину, глаза превратились в узкие злобные щелочки.

Шерон порывисто встала, словно бы закрывая его от сойки.