– Она рассказывала про тебя. И про своего ученика, который стал твоим учителем.

– Ну да. Научила его ставить черточки, и он разукрасил мою кожу с позволения Борга в обход Нэ. Это не делает ее сойкой.

– О чем мы спорим? – спросил молчавший Тэо, который все это время больше внимания уделял виду из окна. – Так ли сейчас важно, кто эта Нэ? Она далеко, в другой стране и ни на что не влияет. Нам надо принять решение насчет Вира и двигаться дальше.

– Принять решение? Только не говори, что ты решил его извести цирковыми фокусами и жонглированием, Попрыгун.

– Я говорю о том, что если он не опасен, не врет, пришел не ради тебя, то нет нужды держать его. Пускай идет.

– Мудро, – одобрила Бланка. – Но я бы не отпускала.

– А? – Лавиани и Шерон одновременно повернулись к ней, а Вир ощутил, что «взгляд» рыжеволосой обжигает его даже через черную повязку.

– Странно, что вы удивляетесь. Две сойки лучше, чем одна. У него есть определенные способности. И навык.

– Шаутты тухлые у него, а не навыки, – проворчала Лавиани. – Это была самая легкая драка в моей жизни. У него есть таланты, но пользоваться ими он неспособен. Никакого опыта боев, никакой хитрости.

– Так научи его.

– Ты совсем обнаглела, рыжая. Я не беру учеников, а этот дылда вообще не пойми кто. Он мог наплести нам с три короба, и что? Мы тут же обнимемся и станем добрыми друзьями? Хрена с два!

– Хрена с два, – поддержал ее Вир. – Хочу держаться от тебя как можно дальше. Так что отпустите меня, и я займусь делами, от которых вы меня отвлекли.

– Отпущу я тебя только… – взъерепенилась Лавиани, но ее оборвала Шерон:

– Хватит! Это ни к чему не приведет. – Было видно, что северянка приняла решение и показала ему иглу. – Сейчас ты уснешь. Не возражай. Ты уснешь, и тебя унесут отсюда. Если ты врешь, то хотя бы не найдешь место, где мы живем.

– Я не вру.

– И все же. – Она осталась непреклонна. – Это не больно.

– Хорошо, – вздохнул он, понимая, что у него все равно нет выбора и споры бесполезны.

– Увижу тебя еще раз, больше не буду добренькой, – пообещала Лавиани.

Вир хотел сказать, что если сейчас она считает себя добренькой, то довольно сильно заблуждается, но по привычке сдержался. Злые слова никогда не приводили ни к чему хорошему. В следующую секунду Шерон воткнула в него иголку, и последнее, что он запомнил, слабая улыбка на губах Бланки.