— Да. Именно так. Еще в середине прошлого века мои предки жили здесь.

Естественно, беседа с седовласым начинала интересовать меня профессионально. Три критерия контактов было у меня на вооружении: интерес к советскому, деловой интерес и… зов предков. Последнее, кажется, было в данном случае.

— Вы — англичанин? — уверенно опросил я.

— О да, сэр, и горжусь этим. Впрочем, как и вы — Россией.

— Кажется, мы оба — гордецы: вы — английский, а я — русский. Вы — Британией, а я — Россией, Союзом, — шутливо заметил я, испытывая все большее чувство симпатии к этому простому в общении человеку.

— К шестидесяти годам англичанин бесплатно приобретает гордость в полном ее объеме с некоторыми нюансами: либо с британским чванством, либо с человеческим сарказмом, еще — болезни. Тоже бесплатно.

— Ну, с первым — все ясно. Вы гордец со знаком «плюс», а второе? Что-либо серьезное?

— Возрастное, военное, профессиональное, — коротко резюмировал на философской ноте джентльмен.

Меня все время подмывало узнать его имя, положение, адрес. Хотелось быстрее «взять быка за рога». Это во мне бродила профессиональная закваска и еще черта торопыги, столь свойственная мне лет до сорока-пятидесяти. Но в общении с этим симпатичным англичанином мне торопить события не хотелось — обстановка располагала к продолжению знакомства.

Павильонные часы показывали шестой час. В бюро возвращаться было поздно. Еще не чувствуя «выгоды» знакомства, я решил уделить джентльмену из Англии весь этот вечер, если он пойдет на контакт. А так как ноги сами принесли нас к выходу из павильона, то нужно было определяться: либо расстаться, что хуже всего, либо обменяться визитками с ничего не значащими фразами и обещаниями встреч. Либо продолжить разговор и провести встречу по всем правилам установления первичного контакта.

Чутье предостерегало меня — это не обычный случай. Не торопи события. Человек доброжелателен, видимо, мудр и не коммерсант. В этой ситуации лучше всего отдать инициативу в его руки. Опыт общения с иностранцами, впервые побывавшими в России, подсказывал, что для них любой советский — это открытая книга о столь загадочной русской душе. И еще: как о представителе из другого, социалистического, мира.

В общем, подсознательно мне хотелось немного отрешиться от гонки за связями в оперативных целях нашим традиционным путем и, что греха таить, пустить этот случай почти на самотек.

— Что вы думаете о «тобби»? Где-нибудь в тихом месте этого парка? Вы поможете найти что-либо уютное и… составить мне компанию?

Седовласый джентльмен упредил мои мысли о продолжении беседы за столиком. Но я не просто ответил согласием, а немного поразил его самим ответом.

— «Тобби», даже московского разлива, едва ли найдется, а вот что-либо типа «лагер» будет в вашем распоряжении.

— Вы бывали на Британских островах? «Тобби» — это пиво избранных. Не все любят темное.

— Бывал и буду, видимо, снова.

— Значит вы из дипломатов или коммерсантов?

— Из Минвнешторга. Химическое и нефтехимическое оборудование. Наши клиенты — в Англии.

— И конечно, «Империал кемикал индастриз»? — уточнил англичанин.