– Но мне устроиться как-то надо, – сказал Прошин. – Квартиру… комнату… не знаю.

Он пожал плечами.

– Думаю, мы найдем вам что-нибудь, – сказал Джангулян, – а сегодня вечером я приглашаю вас быть моим гостем. Примете душ, переночуете в гостиной, Дженни застелет диван.

– Спасибо.

– Сегодня вечером у меня будут гости, – продолжал Геворг Арамович, – ректор Университета, пара друзей – хотят посмотреть на гостя с Земли.

Прошин открыл было рот, но так и не нашелся что сказать. Оставалось только надеяться, что, не ударив в грязь лицом перед местными работягами, у него получится на равных общаться и с представителями интеллектуальной элиты.

Профессор жил в двухэтажном особняке с выбеленными стенами, увитыми плющом, по весеннему времени выглядевшим жалко и беспомощно. Большие окна и терраса, крыша которой служила балконом второго этажа. Гаревое покрытие дорожки, крыльцо с аркой, двустворчатые двери белого цвета, похоже, металлические. Скромные украшения, никаких излишеств – вряд ли жилье было своим, скорее, выделил университет, подумал Иван, из окна разглядывая газон, освещенный двумя прожекторами так, что вечнозеленая трава отсвечивала, словно летняя лужайка, а сам домик будто бы висел в воздухе. Красиво.

Пройдя с террасы в небольшую прихожую, гости попадали в зал с люстрой, журнальным столиком, обставленным тяжелыми стульями, с фотографиями на стене слева, сразу после гардероба с обувницей. Фотографии показывали жизнь обитателей дома: светленькая девочка, высунув от усердия язык, одевает маленького мишку. Пухленький мальчик в коротких штанишках и рубашечке хмурится в кадр, он же в курточке и синей шапочке задумчиво сидит посередине огромной лужи. Мальчик, девочка, профессор Джангулян и красивая молодая женщина в горнолыжных костюмах, опершись на лыжные палки, ярче солнышка сверкают улыбками в объектив на фоне заснеженных вершин. Девочку звали Дженни, мальчика Арам. Женщину Прошин нигде не видел, в доме их встретила молодая рыжеволосая девушка в сером платье с передником – домработница.

Гостиная служила столовой. Кухня занимала дальний угол под лестницей, так что ступеньк и скрывали рабочее место повара. Еще была дверь в гостевую спальню с белыми стенами, кроватью и небольшим экраном под потолком. Дверь в туалет, и еще одна – в довольно большую ванную комнату, отделанную в сине-зеленых тонах: над ванной корабль, выложенный разноцветной плиткой, разрезал бурное море, а вокруг резвились дельфины. Из гостиной вел коридор на веранду. Там среди горшков с цветами, вьюнком и небольшими деревцами, вокруг еще одного журнального столика напротив витражного окна стояли кресла с мягкими спинками и резными подлокотниками. С первого этажа на второй вела довольно широкая лестница с перилами, заканчивающаяся небольшим балконом. На балкон выходили двери из трех комнат и дверь в душ с туалетом. Белые стены, паркет на полу, потолок с лепниной, кованые люстры.

До приезда гостей Прошин успел принять душ. Переодеться не получилось, отчего Иван чувствовал себя неловко, несмотря на просьбы профессора не беспокоиться. Сам Джангулян переоделся в костюм без галстука с белой рубашкой под пиджаком и легкими туфлями на ногах – наряд, более подходящий для церемонии, так что ему не пришлось испытывать неловкость, представляя Прошина компании, рассевшейся на веранде вокруг столика с аперитивом:

– Дорогие друзья, позвольте представить – Иван Прошин, космонавт, наш гость с Земли, – и стал называть имена и должности.

Иван кланялся дамам, пожимал руки джентльменам, чувствуя себя дурак дураком под внимательными взглядами людей, одетых как положено на званый ужин, тем более что профессор пригласил к себе не кого-нибудь, а ректора Смитсоновского университета и его заместителя. Также присутствовал доцент с кафедры Джангуляна – товарищ профессора еще со студенческих времен и участник всяческих профессорских изысканий, в том числе и несостоявшейся экспедиции.

Ректора университета звали Шатьендранат Вазирани – «Зовите меня Аатьен, пожалуйста», – его супругу, красивую статную даму, ростом под стать мужу – Вирджинией. Заместитель ректора, профессор Джоэл Балтимор, худощавый, невысокий, стиснул руку Прошина и похлопал его по спине. Его жена, Нэнси, чуть выше его росточком, пухленькая старушка в зеленом платье с бусами крупного жемчуга, одернула его: «Джи, перестань», – и ласково улыбнулась Ивану. Доцент, крупный и казавшийся неповоротливым молодой человек, явно чувствовавший себя несколько неловко в подобной компании, подал вялую руку Прошину, что-то невнятно пробормотав; его представила жена, энергичная девушка в обтягивающем платье красного цвета – похоже, это ее шляпа заняла добрую часть гардероба:

– Мой муж, Джордж Артин… а я Элизабет, – и протянула руку для поцелуя, отчего Иван окончательно почувствовал себя Юрием Гагариным на приеме у королевы английской…

Словом, растерялся наш Иван Владимирович, и на веранде воцарилось неловкое молчание, которое по праву старшинства нарушил ректор:

– Ну что ж, Джордж, стоит промочить горло, я полагаю…

Джорджем он поименовал не Артина, а Джангуляна.

– Да, Атьен, конечно… Леди, прошу вас, – Геворг Арамович принялся разливать по крошечным рюмкам темный напиток, похожий на коньяк, но оказавшийся терпким вермутом местной, опять же, выделки.

– Может быть, Иван, вы предпочли бы выпить Russian vodka, – сказал он Прошину между делом, – но боюсь, этот напиток Вэлимолл нам не поставляет.

Иван пробормотал, что все прекрасно, и вообще, он не прочь довериться вкусу хозяев.