Омар перепугался, увидев на себе кровь.

— Они в меня попали! — твердил он, весь дрожа. — Они в меня попали!..

И если бы не Лахдар, который силой удержал его, схватив за талию, он вскочил бы на ноги под огнем жандармов.

— Пустяки, — успокаивали его остальные. — Дай-ка посмотреть.

Лахдар вытер кровь рукой и осмотрел раны.

— Пустяки, — подтвердил он. — Только осколки. Болеть будет сильно, но это не опасно. Кровь уже застывает. Скоро перестанет течь. Заряжай ружье. Они идут.

Пальба с новой силой возобновилась с двух сторон. Крестьяне попрятались под деревьями, отказываясь идти вперед. Жандармы надрывались от крика:

— Стадо баранов, жалкие трусы! Пойдете вы, наконец, или нет?

Они принялись колотить крестьян прикладами.

— Жаль, что их не достанешь, — сказал старик.

Вдруг на самом гребне за деревом показался жандарм. Видно, он хотел точно установить место, где укрылись мятежники. В руках у него что-то было.

— Наверное, граната, — сказал старик, неторопливо прицелился и нажал на спусковой крючок. Жандарм рухнул наземь. Граната взорвалась. Земля задрожала, и с оглушительным грохотом взметнулось облако пыли. Жандармы прекратили огонь и бросились к своему товарищу. Еще двух жандармов ранило в ногу. «Ай-ай!» — стонали они, корчась от боли. Когда старик выстрелил, жандарм, державший гранату, упал на нее. Взрывом его разнесло на куски. Жандармы в ужасе заметались, ничего не видя вокруг. Воспользовавшись этим, крестьяне тут же разбежались.

— Что случилось? — спросил оглушенный Хасан.

— Это наш шанс. Бежим! — приказал старый Усач.

Они стали пробираться ползком между скал по направлению к деревьям, оставленным крестьянами.

— Если доберемся до леса, — сказал старик, — ступайте на север. Лес там такой густой, что никто вас никогда не найдет.

Они уже почти достигли деревьев, когда лавина огня снова обрушилась на них. Пули свистели и впереди, и позади, и рядом. Их прижало к земле. Хасана ранило в руку, кровь лилась из сквозной раны. Его подташнивало. Старик полз, оставляя за собой кровавый след. Лахдар не шевелился, изрешеченный пулями. В тот момент, когда Омар сделал последний прыжок, чтобы добраться до леса, его задела пуля, и он со стоном покатился в чащу. Жандармы продолжали стрелять наугад. Как только они оказались под прикрытием деревьев, старик, едва переводя дух, прислонился к стволу.

— Только мы уцелели. Да ты, я вижу, тоже ранен, — сказал он Хасану. — А ну-ка покажи!

Побледневший Хасан присел рядом с ним. Теперь он чувствовал боль. Старик перевязал ему руку, размотав свой тюрбан, и, глядя на него с нежностью, отеческим тоном сказал:

— Ступай, малыш. Я не хочу, чтобы они поймали или убили тебя. У меня был сын, такой же, как ты. Они убили его. Застали, когда он жарил зерна пшеницы, и убили. Чтобы отомстить за него, я и стал разбойником. Я отомстил. Но раз стал разбойником, тут уж ничего не поделаешь, это на всю жизнь. Для меня все кончено. А тебе надо бросать, пока не поздно. Поищи себе другое занятие.