– И так, и эдак. Я уже один номер отбыл, теперь пусть ребята свои блюзы точат, попозже опять к ним присоединюсь. А в перерыве вот на халяву доедаю ваше мясцо и развлекаю Ларису. Кто-то же должен это делать в отсутствие отца старшего поколения– так, Станислав Янович?
– Колька у нас лабух, шляется по ресторанам со своей кодлой – почему-то злорадно пояснил Стас специально для Лебедевой. Мол, знай, с каким недотёпой имеешь дело.
– А известно ли вам, уважаемый профессор, что абсолютное большинство известнейших музыкантов начинали свою карьеру, как раз играя в ресторанах? – нисколько не смутившись, парировал Колька. – Олега Газманова знаете? А Долину? Заграничная наша звёздочка Успенская тоже кабацкого хлебца вдоволь поела. Про Шуфутинского я уже и не говорю – обслуживал как положено бродяг со всех Северов. Игорь Николаев, Машка Распутина, даже косящий под аристократа Малинин лабали будь здоров. Под скрип челюстей подросли и Гриша Лепс с любимцем поживших тёток Стасиком Михаловым. Кабацким музыкантам, видите ли, платят примерно, жалованье не задерживают. Деньги даже на творчество остаются…
– Так то – известные, а то – ты! Не работаешь, только знай бренчишь на своей балалайке.
– Вы, Станислав Янович, опять незаслуженно ругаете меня – совсем как мой папаня. Наверное, за бутылочкой-то не раз мне косточки мыли? А я, между прочим, зарабатываю вполне себе прилично. Во всяком случае, ни у кого копейки не стреляю. Если же одна моя задумка пойдёт, вообще буду в шоколаде.
– Что за идея? – в отличие от Нагорнова, Алла была настроена к Кольке куда более уважительно.
– Придёт время – всё узнаете. Ну, мне пора, моя очередь подходит.
Колька, между делом добивший до крошечки весь антрекот, направился к подиуму, занятому небольшой инструментальной группой. Две электрогитары, ударные и синтезатор – это и был Колькин коллектив.
– Лоботряс! Отец уже не знает, что с ним и делать! – продолжал сокрушаться юбиляр. – После института сразу же забросил свою специальность, связался с этими обормотами, по кабакам зависает. Говорит – музыка! А какая это к чёрту музыка, если слушают её одни пьяные рожи!
– Такие, к примеру, как мы с тобой! – съязвила Аллочка, которой давно надоела эта тема. – Чего вы к парню прицепились, гнёте под свой шаблон! Сегодня другое время, может, и правда что-нибудь путное из него выйдет. Он же не просто тупо лабает – он и сам музыку пишет. Даже в какой-то столичный музыкальный институт поступил! Значит, что-то там себе кумекает.
Ответить Ниловой Стас не успел: в зале снова заиграл оркестр. Репертуар был обычный, не слишком отвлекающий от поглощения съестного и спиртного. Квартет исполнял песни – хорошо знакомые и малоизвестные, пересыпая их танцевальными ритмами. Посетители то и дело подходили к подиуму, шептались с Колькой и недвусмысленно что-то совали ему в руку. За этим следовал заказанный музыкальный номер. Шёл обычный кабацкий чёс.
За столом Нагорнова царило успокоение. Оркестрик работал вполне себе профессионально, отчего Стасу расхотелось обсуждать недостатки Вернина-младшего.
Вечер подходил к концу, дамы вдоволь натанцевались и скучали в ожидании десерта. Лариса уже подумывала, не пора ли откланяться, как со стороны оркестра прозвучало:
– Сегодня среди гостей присутствует врач, профессор, и вообще отличнейший человек, отмечающий своё третье двадцатилетие. Станислав Янович, примите от нас небольшой музыкальный подарок.
Светильники под потолком зала начали медленно гаснуть, остались включёнными только небольшие лампы на столиках. Тихим перебором зазвенела Колькина гитара, потянулась плавная тоскующая мелодия, её подхватил густой, с картавинкой, голос:
Мне б забыть, не вспоминать
этот день, этот час,
Мне бы больше никогда
не видать милых глаз!
Но опять весенний ветер