– О, привет! – радостно кивнула репью Алла, не обращая внимания на возглас подруги.
– Привет красоткам нашего кабачка! Добрый вечер, Станислав Янович! – парень здоровался с подошедшими, как с давними хорошими знакомыми.
– Здорово, Колька! Вот и хорошо, что ты тут. У меня нынче День варенья, а отца твоего не будет, дела заели. Так у нас недокомплект. Присаживайся, отдувайся за родителя. Познакомься, Лариса, это сын Никника, Вернин-младший, тоже Николай. Чтобы не путаться – Колька.
– Ну вот, а я собралась было его турнуть – повинилась озадаченная Лебедева. – Ну что ж, здравствуй, Колька! Я – Лариса Петровна.
Снова заиграла музыка, стонущий блюз выгнал из-за столов любителей медленного топтанья. Пока Стас после перчёного танго жадно допивал большой бокал минералки, Колька встал из-за стола и галантно поклонился Ларисе, приглашая на круг. Немного отойдя от столика, он вдруг властно и крепко прижал её к себе, так что та едва не вскрикнула, и увлёк в дальний конец зала, подальше от глаз Нагорнова. Не ослабляя своей хватки, он вдруг откинул её медные пряди и как бы мимолётно поцеловал тугую грудь, трепетавшую в выеме декольте.
– Вот теперь говори, куда ты там собиралась меня послать?
Лариса и сама не понимала, почему тут же не отвесила мальчишке оплеуху. Вместо этого она как-то несуразно хмыкнула и проронила:
– Да ладно… Проехали.
– И чудненько. Ты красивая, и у тебя классные духи.
– А с каких пор мы на «ты»? – придав голосу строгость, спросила Лариса. Пора было приводить наглеца в чувство.
Колька ещё крепче притиснулся к ней, так что, краснея, она почувствовала, как наливается желанием тело партнёра. О Господи, сына Никника ей только не хватает!
– С тех самых, как тебя увидел. Как увидел, так и решил – вот с этой рыженькой я обязательно буду на «ты». По крайней мере, сегодня. А ты против?
– Н-нет – промямлила Лариса, опять не сразу сообразив, о чём это он.
– Ну, тогда можно мне звать тебя Лоло?
– Вообще-то у меня есть имя – Лариса, а для тебя – я уже говорила – Лариса Петровна. Иногда меня называют Лорой, кое-кто вроде Стаса – Лориком. А вот Лоло…
– Ну, вот я и буду называть тебя не так, как все. А до отчества тебе ещё дорасти нужно.
Музыка кончилась, надо было возвращаться к столу. Колька разомкнул руки, но не отпустил Ларису совсем, продолжал придерживать за талию. Так они и вернулись на место.Подходя, Лебедева сразу заметила напряжённый взгляд, который Стас переводил с неё на Кольку. С чего это вдруг юбиляр наш переполошился? Неужели взревновал сыночка к папенькиной зазнобе? Так младшОй старшОму не конкурент, он мне едва ли не в дети годится. Или сынуля ходок ещё тот, почище родительского? – пыталась она разгадать причину волнений профессора.
Нагорнов, притушив покуда в глазах вопросы, звал гостей к только что поданному антрекоту. На блюдах, размерами спорящих с тележными колёсами, дымились циклопические куски мяса: внушительные порции составляли ещё одну привлекательную фирменную черту «Приюта муз». Видимо, считалось, что арт-сообщество, следуя традициям великого баснописца, может ловить вдохновение исключительно во время обжорства. Малоежка Лариса с жалостью думала, что не осилит и трети аппетитного блюда. Она добросовестно жевала хорошо прожаренную телятину, усердно приправляя её хреном и специальным лимонным соусом, запивала большими глотками массандровского муската с ещё советскими медалями на этикетках, но гора на тарелище, казалось, не убавлялась.
Рядом радостно причмокивал Колька, его блюдо опустошалось куда быстрее. Лариса украдкой бросала на соседа оценивающие взгляды. На Никника наследник походил мало. В отличие от папаши, не вышел ни ростом, ни особой статью, и, слава Богу, не тянул на секс-символ. Был он слегка полноватым, хотя, если приглядеться – достаточно ладным. От родителя взял только роскошный пепельный хайер, который удачно оттенял яркость больших зеленоватых глаз на светлом матовом лице. Слегка вздёрнутый нос придавал всему облику задорность, выражение мальчишеской мордочки будто лукаво обещало, что её обладатель вот-вот или ударит по струнам или пустится в пляс. В Кольке отчётливо читалась какая-то прибалтийская примесь, но без чванливой надутой меланхолии. Лариса могла бы назвать его весьма располагающим, если бы не нагловатость манер.
– А ты здесь как – по делу, или просто болтаешься? – с заметной подковыркой поинтересовался Нагорнов.