С момента, когда Варя представила жениха своему отцу, это был их первый совместный выезд, и Виктор сильно озадачился этой поездкой. Куда и зачем вот так, экспромтом, тащатся они через весь город на ночь глядя? Что там должно происходить? И почему он обязательно должен увидеть это?
Кто такой Валерий Кротов, Витя знал давно: мать навела справки о Варькиной семье и составила характеристику потенциальным родственникам. По её мнению, Кротов относился к тем разворотливым и денежным предпринимателям средней руки, что первыми в городе обзавелись собственным бизнесом. Он имел крепкие связи в верхах, не только в городских, но и в столичных. Однако слыл человеком хотя весьма влиятельным, но непубличным, и с мутным прошлым. Но за кем из успешных людей лихих 90-х не тянулся криминальный шлейф?! По существующим меркам, официально зафиксированные прегрешения Кротова не были слишком уж серьёзными. Во всяком случае, опытная судейская чета не сочла эти пятна в биографии препятствием для ухаживаний их сына за дочерью Валерия Андреевича. Им казалось, что наследница состоятельного коммерсанта – весьма выгодная партия для их мальчика.
А вот сына посещали сомнения. Ласковая и покладистая Варя, казалось, не имела ничего общего с папашей, который настораживал Виктора всё больше. Хотя поначалу Кротов очень даже расположил к себе дочкиного ухажёра – благодаря умению производить при случае нужное впечатление. Изображая человека широкой души, Валерий Андреевич намеренно втягивал Виктора в свой круг. То он «соображал» пышную рыбалку для привилегированных, где представлял молодого человека в качестве своей правой руки. То преподносил «зятьку» на именины двухместную путёвку в заграничное турне. А однажды даже пообещал купить для них с Варварой настоящий «Харлей Дэвидс». Заманчивый посул, таких мотоциклов в их глубинке раз-два, и обчёлся. Пообещал, разумеется, не на халяву, но по-родственному: предполагалось, что деньги за байк будут отданы после окончания университета. Большие, надо сказать, деньги. Откуда возьмёт их вчерашний студент? Но Валерий Андреевич лишь покровительственно похлопывал его по плечу: не дрейфь, прорвёмся! Бабло срубить не проблема, знай слушайся будущего тестя…
Всякие такие «благодеяния» сыпались как из рога изобилия, и совсем было вскружили молодую голову. Этого и добивался потенциальный тесть. Парень уже через слово с придыхание поминал Варькиного папашу, хотел стать таким же богатым и независимым, как тот.
А Валерий Андреевич в своих планах двигался дальше. Он начал сначала как бы в проброс, а потом и в упор говорить с Виктором о том, что тот должен готовиться принять из его рук налаженное прибыльное дело:
– Моя-то свиноматка, вишь, одних девок нарожала, наследника нету. На тебя одного теперь надёжа…
В действительности никто никому ничего не собирался передавать, Кроту нужны были связи завтрашних родственников, но мозг судейскому сынку выносился регулярно. Мальчишка должен стать таким же, как он сам, безоговорочно принять условия игры, что велась на поле Валерия Андреевича.
Что это за условия, объяснялось туманно: «сам поймёшь», «потом увидишь», «придёт время – узнаешь».
– Ты пока приглядывайся да прислушивайся. Чего не допетришь, или я объясню, или жизнь, – усмехаясь, говорил папаша. Он вообще часто пускал в ход эту свою непонятную кривоватую улыбку. То ли прикалывался, то ли просто сглаживал особую подоплёку слов.
Но дальше полунамёков дело всё не шло. Варькиного кавалера до времени не посвящали в методы, которыми потенциальный родственник катил свой бизнес в гору. Да, собственно, Виктор особо и не лез с расспросами. Он пока старался самостоятельно вникнуть в семейный уклад Кротовых.
А тут открывались вещи несообразные. Парень всё яснее понимал, что втёрся в очень непростую семейку. Виктор с его усвоенной от родителей привычкой всё анализировать и раскладывать по полочкам быстро заметил, что цветистые многообещающие речи Валерия Андреевича плохо стыкуются с делами.
Кротов мог сорить деньгами, бросать перед «зятьком» огромные суммы на пустяки – и не находить средств, чтобы оплатить приличный вуз для дочери.
Девочки и русский-то знали не на «ять», а уж о том, чтобы учить их языкам, важнейшему колёсику в деловой сфере будущего, у Кротова даже мысли не проскакивало. Зачем-де бабам английский с французским? Их место – у люльки и у печки.
При постоянно произносимых спичах о любви к своим детям подростки были плохо и вульгарно одеты, кормились дешёвым фаст-фудом, страдали хроническими болячками. А воспитательные моменты чаще всего сводились к раздуванию раздора с их матерью.
Квартира в фешенебельном доме стояла пустая, грязноватая и неуютная, постоянно меняющиеся «новые мамы» не считали своим долгом вить здесь гнездо. Наоборот, все они, как одна, враждовали с дочерями папика, и всеми силами старались выпихнуть их прочь.
Здесь не было ни общих привычек, но обязательных для всех правил, ни каких бы то ни было традиций. Домашние не имели понятия о семейных праздниках, отец не помнил дат рождения дочерей, никто никому не готовил заранее никаких подарков или сюрпризов. Что уж говорить о ежевечерних сборах за общим столом!
Безалаберное житьё Кротовых невольно заставляло Виктора сравнивать его с неукоснительными файф-о-клоках в собственном доме. Ещё со времён прабабушек у них были на английский манер заведены эти полдневные чаепития, которые с пяти часов постепенно передвинулись на половину восьмого, к моменту общего сбора семьи. Церемония обставлялась приборами из самого красивого – трофейного! – мейсенского фарфора, к столу садились не в рваных трениках, а в аккуратных костюмах и платьях. И начинались разговоры! Каждый рассказывал, как прошёл день, делился новостями, мыслями, сомнениями. Выросший Виктор всё больше начинал понимать, сколько ценного впитал он во время этих чинных трапез.
…А у Кротовых и стола-то, за которым всем можно было бы сесть, не имелось…
Если Валерий Андреевич собственную семью так плохо обустраивает, то как может он справно управлять там, где нет ничего личного? – всё чаще спрашивал себя Виктор, не находя внятного ответа. Портрет героя начинал тускнеть.
Почувствовав звериным своим чутьём наметившуюся в мальчишке перемену, Кротов решил пойти ва банк и открыть «преемнику» свои истинные карты. А тут и случай удобный подвернулся: сегодняшняя поездка должна была стать наглядным уроком.