– А тому что! Как увидел, что у спектакля совсем не тот финал, так ножик рядом с домом бросил и уехал с места преступления рейсовым автобусом.

Как говорится, и смех, и грех. А всё же убийство, пусть и не состоявшееся. И было оно признано заказным. На муже, как на собаке, всё заросло через пару недель, остался он, молодой-холостой, один в злополучной хибаре. Остальные получили приличные срока. А наш брат прокурорский – звездочки и немалые премии. Не каждый день в городе раскрываются такие дела!

Напоследок Лёха так расщедрился, что дал Ларисе копии материалов этого дела. Плотно просидев за компом вечер, она сейчас несла сдавать свою курьезную историю.

Всё ещё улыбаясь казусам жизни, Лебедева не сразу обратила внимание, что у редакционного подъезда блестит свежевымытый служебный лимузин Триша, вокруг которого с неизменной тряпицей расхаживает водитель Алик. Очнулась лишь, когда Алик приветливо поздоровался.

– Главный вернулся? Когда? – спросила Лариса упавшим голосом. Она надеялась, что начальство пробудет в тёплых краях подольше.

– Сегодня спозаранку и прибыл. И сразу же в мэрию поскакал. Возвращался темнее тучи. Всю дорогу ворчал, что вот ужо он ей покажет! Не вам ли, Лариса Петровна?

– Ох, Алик, хотя бы ты не наступал на больную мозоль! – как можно беспечнее ответила Лариса. Она дружила с водителями, и они нередко выручали её, когда нужна была оперативность.

На чугунных ногах дотянула до своей конурки, потом машинально перекинула вчерашнюю «заказуху» в секретариат. Надо бы разузнать у Лизетты, какие нынче ветры веют над «Обозом».

– Ты бы Лебедева, сегодня особо не шлялась по редакции, а шла к себе и тихонечко сидела. А ещё лучше – придумала бы какую-нибудь встречу и вовсе отсюда убралась, – голос Лизетты был по обыкновению сварливый, но Лариса уловила в нём сочувственные нотки. Уж если Вешкина… Дело, значит, дрянь.

Как назло, именно сегодня податься ей было совершенно некуда. То есть, конечно, было, но везде свидания откладывались. А открытия новых садиков или школ, этих палочек-выручалочек для журналистов, в их городе давно не случалось.

Пришлось ей плотнее прижаться к казённому стулу и заняться самым нелюбимым делом – малозначительными короткими информациями.

Начла с милицейских сводок.

…Молодуха 82 годков прикончила 90-летнего бойфренда. Зачем, глупая? Скоро и сам бы помер…

…Придурок третий раз подряд украл один и тот же холодильник. Чего вор этот так долбится? Очень уж хорошая техника? Или, может, под обшивкой клад? Один-то раз за этот холодильник уже стоял перед судом…

…Тут медицинский беспредел. Бабушку отправляют из больницы на рентген – почему-то на платный. Стоит это удовольствие добрую половину бабушкиной пятисотрублёвой пенсии. И всем плевать, что у пациентки обязательная бесплатная медицинская страховка вполне действительна…

Лариса углубилась в информационную рутину, которой густо напичкано любое печатное издание. Работа временно отставила на второй план мысли о встрече с главным. Но ненадолго: заговорщический голосок Ниночки велел как можно быстрее прибыть на ковёр.

Пойдём на очередную голгофу!

Борис Ильич, который обычно встречал сотрудников, уткнувшись в окно, на этот раз грозно сидел с опущенным забралом за своим необъятным столом. Сравнение со средневековыми доспехами было точным: лицо у Триша напоминало непроницаемую металлическую маску – бронзовую. Ларисе доводилось видеть начальника в минуты раздражения, недовольства и даже гнева. Наверное, чаще, чем радостным или и благодушным. Но с выражением застывшей ненависти она столкнулась, пожалуй, впервые. Казалось, был слышен скрежет зубов, с которым не мог совладать глядящий на неё человек.

Она сделать вид, что не относит к себе его недвусмысленную гримасу. Молча пройдя через весь кабинет и присев за приставной столик, спокойно спросила:

– Вы хотели меня видеть?