– Но дело не только в Кротове. Мне лично твои статьи тоже совсем не на руку. Если суд обратит внимание на такую публикацию, моя работа несколько осложнится.

– Так вы о себе печётесь, Александр Павлович? – прорезалась привычная язвительность Лебедевой. – А нельзя ли полюбопытствовать, в чём выразятся эти осложнения? Клиента вашего назовут тем, кем он и является? То есть подлым холодным убийцей, а не голову потерявшим несчастным человеком?

– Ты, как обычно, хотя и грубовата, но права, – Депов даже слегка улыбнулся. – Но у меня в отношении дела Кротова есть вполне конкретная задача, к выполнению которой и стремлюсь.

Лариса опять хмыкнула:

– Да понимаю я, понимаю! Давно поняла. Одного только в толк не возьму: как такой человек, как ты – интеллигентный, уважающий свою профессию и, смею думать, честный – как оказался в такой грязи? Мне трудно поверить, что ты, имеющий право выбирать себе клиентуру, стал мараться о Крота по собственному горячему желанию!

В комнатке, куда уже заглядывало предвечернее солнце, разогнавшее утреннюю хмарь, повисла тишина. Депов встал, сделал несколько шагов в узеньком пространстве, снова сел и опять в упор посмотрел в тигриные глаза:

– Не хотел, но придётся кое-что тебе рассказать.

Лариса подобралась.

– Это не мой выбор. Взяться за данное дело меня ОЧЕНЬ попросили через отца. Так попросили, что папа два дня уговаривал не брыкаться и не отказываться. А надобно знать, как он умеет уговаривать! Ты думаешь, я не в курсе, что за клиент этот двойной душегуб? Отнюдь! Хуже того: мне известно гораздо больше, чем требуется для чисто профессиональной работы. Я навёл максимум справок, прежде чем согласился. Нет, правильнее сказать – прежде, чем понял, что у меня нет иного выбора. В Кротове почему-то заинтересованы самые что ни на есть высокие городские шишки. Да и не только городские.

– Тебе ПРИКАЗАЛИ?

– Если хочешь, да. Мне прямо продиктовали, каким должен быть результат моей защиты.

– И каким же?

– Крот во что бы то ни стало должен выйти на свободу, и как можно скорее.

Саша замолчал и отвернулся, Лариса опустила голову. Неужели в наше время, когда начальственное телефонное право осталось в советском прошлом, кто-то всё же может отдавать подобные приказы, а кто-то – не сметь их не исполнять?

А чего, собственно, она удивляется? С ней-то самой разве не так же поступили? Разве не ей, опытному, самостоятельному и известному в городе газетчику, тот же Триш беззастенчиво ПРИКАЗАЛ снять с номера рассказ о Кроте? Не перед её ли носом этот партийный последыш многозначительно тыкал пальцем в потолок, как в небеса обетованные? Права, сто раз права прагматичная Аллочка: все мы в этой лодке продажный товарец. Только одним цена – чистоган, а другим – самодурная воля сильных мира сего.

Погано дело!..

Депов всё ещё молчал, будто что-то обдумывая. Лариса спросила без своей привычной поддевки:

– А почему именно ты? Ты самый покладистый? Или считается, что готов уцепиться за любую работёнку, лишь бы денежки платили? Скажи: ты – почему?

– Потому что ИМ нужен гарантированный определённый результат. Посчитали, что Деповы-то уж обязательно придумают, как это дело повернуть в нужное русло. Понятно, что в этот возок запрягали не меня одного, а всю нашу семью…

– И вы придумали – лучше не бывает… А если судья поведет себя не так, как планируется? Или прокурор?