– Ну, беспокоиться о судье – не наша головная боль. Ему, наверное, самому первому объяснили, как и что должно быть в приговоре. Прости за цинизм, но каждый ведь желает быть богатым и живым, а не бедным и мёртвым… Да и прокуратура вряд ли станет вставлять палки в колёса, хотя закрыть Крота для них очень престижно. Будут взвешивать все интересы.
– Саша, получается, что и для самого распоследнего бандюги и убийцы можно всё устроить так, что он скоренько окажется на свободе и в шоколаде? Так, скажи?
Депову не хотелось отвечать на прямо поставленный вопрос. Он опустил голову и тихо проговорил:
– Ты и сама всё понимаешь… Идти против такого ветра всё равно, что воевать с ветряными мельницами. Дай Бог живу остаться.
Опять навалилось тяжёлое молчани. Ларисе казалось, что эта пауза никогда не кончится. Но Саша всё же подал голос – тихий и расстроенный:
– Теперь то ты поняла, почему я с первой минуты нашего знакомства советовал не приближаться к этому делу? Тут всё очень непросто, есть опасность перейти дорогу кому-нибудь из сильных. Да что там! Не дай Бог попасть во враги к самому Валере Кротову. А ты сделала как раз то, от чего я так старался тебя оградить. Лора, девочка моя, ты попала на мушку Кроту, и мне потребуются большие усилия, чтобы отвести от тебя удар.
Вот почему не было у неё радости от этой публикации! Женское и журналистское чутьё не подвело: она уловила присутствие западни, в которую сама себя загнала.
Но слушаться Депова – значит, отказаться от своего видения событий, от тех принципов, следовать которым в своей работе она считает и всегда считала обязанностью.
Какого же берега ты должна держаться, корреспондент Лебедева?
Трудный день близился к концу, пора было собираться домой. Депов, помогая ей надеть курточку, вдруг сзади порывисто обнял её, зарылся лицом в пушистые волосы и словно в ответ на царапающие мысли прошептал:
– Лорик, дорогая моя, придумаем что-нибудь! Я обещаю!
Глава 12
Вот и наступил долгожданный день весеннего равноденствия. Выдался он солнечным и тёплым, и по Ларисиным меркам, удачным. Из-за отсутствия начальства и после вышедшей наконец-то публикации о Кроте ей вообще работалось как-то особенно легко. Даже легко напросилась в гости к Лёхе Вершкову
Огромные лужи затопили город, и Лариса в высоких броднях долго с детским удовольствием пробиралась к прокуратуре, преодолевая моря полой воды. Щеки слегка пощипывало от жгучих поцелуев мартовских лучиков, птицы пели и трещали в голых ещё кустах. На улице было так хорошо, что совсем не хотелось думать об уголовных делах, обвинительных заключениях, приговорах судов. Но прокурор ждал, и отставить его было невозможно даже ради чудных весенних впечатлений.
За чаем с неизменными пряниками Лёха язвительно поведал, что Горланов долго стенал в коридорах прокуратуры из-за непослушания некоторых СМИ, в частности – «Обоза».
– Теперь он вас, Лара Петровна, на свои прессухи не пустит. Вы теперь у него элемент неблагонадёжный – скалил крупные белые зубы грибообразный Вершков. – И как без такой потери жить-то станете?
– Да, вся наша жизнь в Ванечке одном и заключается, – весело поддакивала Лариса. Она не любила бестолковые посиделки у Горланова, и при любом удобном случае старалась от них отлынить. – Что делать! Будем очень скучать! Надеюсь, хоть вы-то, Алексей Васильевич, от нас, бедных, не отвернётесь?
Вершков, выпотрошив до дна кулёк с шоколадными пряничками, пребывал в благодушном настроении. На него, видимо, тоже расслабляюще действовала мартовская теплынь. В подтверждение своей неизменной дружбы с газетчицей Лёха сделал барский жест:
– Тебя заказные убийства интересуют?
При этих словах Лариса непроизвольно сделала стойку. Знает старый следак, чему особенно рады журналисты!