– Если сюда будет лезть Ниткин, то нам с вами и затеваться нечего – раздражённо скривилась Лариса. – Как вы заметили, я пока только спрашивала, а условий не ставила. Так теперь вот ставлю: Ниткина – геть! Только его пьяного носа в рекламных текстах не хватает! Мы после него ни одной строчки продать не сможем! Что хотите делайте, как хотите главного уламывайте, а к заказухам никого подпускать не нужно. Разве что самые важные Тришу показывать.
– Ох, Лариса Петровна, круто забираете! Получается, вы в нашем отделе не копирайтером себя видите, а целым независимым редактором? – Гришина опять уставилась на Ларису пронзительным взглядом. Потом, повращав немного бездонными зрачками, заметила раздумчиво:
– Хотя, наверное, это и правильно, на новую гору в старых галошах не влезть. Придётся мне доказывать, что у тебя должен быть редакторский статус.
– Вам можно посочувствовать… – теперь Лариса улыбнулась – печально.
– Тебе тоже! – в предложенном тоне отреагировала Гришина. Незаметно она стала обращаться к Лебедевой на «ты». – Прежде чем примерять редакторское кресло, докажи-ка состоятельность придуманного нами расклада, сделай пару платных материалов на новой основе. Для этого, кстати, всё готово: у меня на подходе заказ от одной строительной фирмы.
За свой столик у окна Лариса вернулась ободрённая. Она ещё раз убедилась, что Бог, закрывая одну дверь, обязательно приоткрывает другую. То, что, предложила Ольга Ивановна, давно уже созревало и в её мыслях. Начальница лишь придала хаотично бродящим идеям более стройное направление.
В общем, первый заход можно признать удачным. Да как дальше-то поплывётся?
Однако, хорошенько обдумав разговор с Гришиной, Лариса поняла, что начинать, видимо, придётся не с заказного криминала. Она принялась вычерчивать какие-то ей одной понятные схемы. Проходившая мимо Ольга Ивановна хотела сунуть в них свой крохотный напудренный носик, но Лариса закрыла бумаги ладонями:
– Не тормошите меня, ради Бога! Похоже, я нащупала нужный нам путь. Дайте срок – сама всё покажу.
И она снова глубоко ушла в свои бумаги.
Размышления прервали вернувшиеся в комнату сотрудницы:
– Лариса Петровна, а вы что же не вышли? Вы ведь с Леонидом Ивониным тоже работали? – с обидой спросила молоденькая Леночка Жаркова.
– Куда не вышла?
– Так Ивонина прямо с рабочего места в больницу увезли! Вы что – не в курсе?
Ларису как обухом по голове хватили: друг Лёня спёкся! Не зря он последнее время всё за сердце хватался! Она бросилась наверх в верстальную, чтобы там узнать подробности.
Упав лицом прямо на клавиатуру Лёниного компа, громко размазывала слёзы Смешляева. Она ткнулась башкой в плечо вошедшей Лебедевой и бессвязно запричитала:
– Лора, Лора, это всё из-за меня! Я идиотка, я дура-то ненормальная! Ведь это я ему ляпнула! Молчала бы, так и жил бы себе Лёнька, как огурчик!
Ларисе самой впору было завыть, но она только гладила горевавшую Таньку по конвульсивно вздрагивающим лопаткам и не прерывала этих отчаянных рыданий. Пусть баба проревется. Потом уж будет объяснять, как стряслось несчастье.
Впрочем, Лариса уже догадывалась. Не иначе как из-под Ниткина земля загорелась! Куда бы этот поганец ни прислонялся, всюду сеял если не пакость, так раззор!
Так оно было и на этот раз. Притихшая Татьяна, наконец, рассказала, что началось всё после ухода Андрея Романовича. Во время очередной вечерней попойки к Васечке со Смешляевой подкатил Ниткин. Назюзюкавшись до степени душевных откровений, он стал дразнить Татьяну намёками о скором решении собственного квартирного вопроса. Мол, ей, простодырой, надо не ждать, когда счастье свалится на голову, а обтяпывать дела так, как наловчился он. Танька поначалу в тему не въехала. Но слово за слово, и новоиспечённый начальник проговорился, что ему светит квартира, сам Курилов пообещал. Главный-де по городским СМИ долго умолял его, ценнейшего газетного специалиста Натаныча, сесть в кресло позорно изгнанного из редакции Сокольского. А чтобы Ниткин не сомневался в расположении руководства, упросил принять в благодарность жилплощадь.