Глава 7

В центре залы они сразу увидели Елену, стоявшую с Алисой и Аленой Павленковой. Вокруг толпились все иные наши знакомые и много новых лиц, беседуя оживленно. Елена была безмятежна. И заметив их, тут же подбежала к мужу уточнить о «странном звонке». Он пристально посмотрел ей в глаза. На красивом лице его изобразилось раскаяние, и он обнял жену крепко, поцеловав в лоб так нежно, так легко, будто боялся коснуться.

Сцена этого примирения была отнесена всеми к тому, что супруга, защищая друга детства — Дмитрия, убежала полчаса назад на второй этаж. Зрители действа умилились, видя, что Дмитрий и Алексей Юрьевич пришли вместе из коридора; обществом предполагалось решение разногласий. И только наш герой, будучи теперь рядом, удерживал в себе печаль и злое любопытство. Спрашивать у Елены он ничего сейчас не мог. Но, не будучи суеверен, не отнес волшебную телепортацию к явлениям мистическим.

Кардов к тому же все еще что-то подозревал. Уличив потом минуту, спрашивал у Беликова, где была его супруга все это время. Василий Робертович подробно отвечал, что они с Алисой спустились в зал сразу после его ухода, а затем со второго этажа сошла Елена вместе с Марией Антоновной, родственницей Немова. «Видимо, она там и была», — заключил офицер, который, кстати, в отсутствие Дмитрия и Елены повстречал Кардова и пересказал их непонятную ссору, а также то, что Дмитрий исчез, а за ним и она. С того-то Алексей Юрьевич и пошел тогда искать их по всему дому. С того же и сейчас украдкой пользовался услугами кадрового офицера, которому врать не полагается.

Отношение же его теперь к Дмитрию вследствие всего можете себе вообразить.

Однако обратимся к гостям. Здесь добавились несколько послов различных государств. А помимо них, целая россыпь топ-менеджеров сырьевых корпораций, РЖД и прочее. Так что Дмитрий решил познакомиться со всеми, дабы не стоять истуканом, обдумывая недавние события.

Равиль Саганов, Александр Тюфяков, Алексей Субботин, прочие имена слышал он. И все они так же толпились вокруг трех министров и Комкина, которые сияли довольством и властью. А тем временем Василевский поглаживал тонкие усики свои и держался среди министров как свой. Быстро случаются подобные перемены. Вот вроде и Немов одновременно с ним пришел в этот круг, но стоял он неловко, и разговаривать с Владиславом у небожителей желания не возникало. Зато Василевский высказывался свободно и очень близко стоял к Алене Павленковой — восемнадцатилетней помощнице сенатора, платье которой едва скрывало соблазнительные перси и точеную фигуру гимнастки.

Удивительно, но говорила также одна Алена. Она магнетически забрала все внимание министров, и прочие, соблюдая иерархию, покорились ей сразу. Девушка явно продолжала чью-то мысль, сказанную ранее, и Дмитрий пришел на средине.

— Нашему поколению лишь бы бунтовать, — повторяла она, — их решительно нельзя простить! У нас в стране есть все условия: вузы, стажировки, работа. Если ты чего-то хочешь, то нужно только потрудиться. А им лишь бы жаловаться. Лишь бы найти виноватых и сидеть самим без дела.

Ковров одобрительно кивал:

— Верно, верно, такие русские люди. Сидят на печи да едят калачи… — и от этой «шутки» уголки губ его приподнялись в подобии усмешки.

— Им просто нужно кого-то винить… — не унималась Алена, расправив плечи, будто в танце, — они не умеют строить свою жизнь. Не умеют зарабатывать. А умеют только жаловаться. И ведь это было и в вашем поколении?

— Да, да, и у нас много было бестолковых, которые за все хорошее… — соглашался Комкин, игриво поглядывая на платье молодой особы, — да только они забыты давно! Кому до них теперь дело… на свалке истории, — заключил он, невольно облизнув губы.

— Так и эти протесты забудутся… — поймав момент, продолжала мысль Алена, — рассеются! А мы останемся здесь и продолжим делать свое дело во благо России! Нам нужны традиции, нужны ориентиры! И сильные наставники! А государство должно подавить протесты в зародыше! Обязано защитить наше будущее от посягательств извне! Общество должно понять!

В конце она запищала нежным и жалобным голосом и будто утерла слезу на щеке. А все вокруг одобрительно захлопали столь пламенной речи. Послышались восторги.

Дмитрий невольно отвернулся. Только украдкой взглянул на Елену, внимающую этой речи безучастно.

Он взял телефон и кликом зашел в «Инсту». Прошел в профиль Елены, и там через поиск нашел страницу Алены Павленковой. Забавно, что она считает себя феминисткой и борется за права женщин в Совете Федерации. По крайней мере, так написано в ее профиле, который он не помедлил пролистать и насладиться фото в различных официальных залах, а также в залах тренажерных в соответствующих ракурсах.

Что уж тут! Она была москвичка, а во всем, что касается свобод и запретов, московские дамы совершенные феминистки. Вот только в том, что касается их личного комфорта, они — жесткие консерваторы. «Общество должно! Государство обязано!» — поминутно произносят они. И если кто-то не согласен с их мнением, то его непременно нужно подавить. Комфорт здесь должен охраняться традициями и дубинками. Притом, что такой род барышень — всегда ярые патриотки, и вечно от них слышишь про козни Запада и то, что кто-то нас не любит. А меж тем ни одна из них не была в России дальше Люберец; и Татарстан или Тува для них обыкновенно государства иностранные.

Посему не берусь объяснять причудливую смесь взглядов, старых и новых понятий, царящих в наше время в головах у московских барышень. Особенно тех, которые осаждают ЦУМы, раз в месяц меняя гардероб, или ежедневно восседают в заведениях на Патриарших… Я попросту продолжаю…