Елена начинала дуться.

— По-моему, — перебила она строго, — Егор Борисович прекрасный специалист.

— Обычный индюк… — отвечал Дмитрий с досадой.

— Вы несносны сегодня! — вскрикнула она непритворно. — Разве вам так хочется со всеми ссориться?

— А вы сегодня всех защищаете, — спокойно возражал он. — У вас инстинкт такой. Вы и меня, наверное, защищали просто от скуки, а не оттого, что я прав.

Воздух плавился, вся компания наэлектризована. Офицеры поглядывали то на Дмитрия, то на Елену. Мари Карме была очень оживлена и рада, что пришла сегодня именно сюда. Только Алиса выглядела взволнованно печальной.

— Я защищаю правду… — с жаром повторяла Елена, — и в моем доме никогда не будут незаслуженно оскорблять людей!

Дмитрий прыснул:

— В твоем доме! — и его интонация была будто вопросительной. Будто это не совсем ее дом. Будто все это она получила неправильно, нечестно. Будто это упрек. Он тут же осекся. Она, кажется, поняла его и чуть не расплакалась на месте. Лицо его выразило болезненное сожаление. Меж ними происходил разговор немой, но выразительный, кажется, совершенно непонятный для остальных.

— Вы предубеждены, признайтесь… — произнесла Алиса, чтобы заполнить паузу, глядя на Кавалергардова. — На это и указывает Леночка, только и всего. Но… если честно, мне этот Кислицын тоже показался невнятным…

Дмитрий пожал плечами.

— Ладно. Я отлучусь ненадолго. Где здесь гостевая?

После этих слов, сказанных рассеянно, не глядя ни на кого, он прошел по лестнице и свернул в длинный гостевой коридор. Он ушел. Елена смотрела ему вслед.

Тем временем в зале на первом этаже стояли министры, а с ними Кардов, Комкин, Андрей Василевский и прочие. Они не знали, чем себя занять. Без Дмитрия им сделалось скучно. Анетта Степановна отлучилась в уборную. Редактор Лука Пальцев ушел искать какого-то старого знакомого. И вокруг царило полное раболепие.

Теперь Василевский беседовал украдкой с Аленой Павленковой, восемнадцатилетней помощницей сенатора. Она ему рассказывала, что занимается гимнастикой и любит Картье. Он благодушно кивал и тихо делал комплемент; а после возвращался к министрам.

Аркадий Сергеевич Ковров стоял неподвижно, и глаза его бегали как у тигровой акулы перед ударом. Он нападал на манеры Дмитрия. После Кардов с досадой оправдывался и повторял: «Где Лена? Я же за ней послал… Надеюсь, не бунтует. Откуда взялся этот повеса Кавалергардов, мне решительно неясно!»

Ковров вытянулся:

— Славно одно, что скоро в нашей стране будет меньше таких вот повес!

Фраза не была услышана посторонними.

— Вы имеете в виду… — боязливо оглянулся Кардов.