Пашку сгубило именно чувство собственной безнаказанности. Ну, никак он не думал, что ограбление магазина пройдет не так же удачно, как отъем денег у младшекласников. Дел то всего – сбить замок. Да и взяли немного – выпить да закусить на недельку. Что, для будущих защитников жалко!? Вышло, что жалко. Пашку с друзьями не пожалели. И пошли они вместо армии в зону.
Честно говоря, Серафима Васильевна с дочкой вздохнули свободно. Сашка тогда еще не чудил, а Павел уже успел показать себя в полной красе. Однако когда отсидевший Пашка вернулся, стало понятно, что вся-то краса его и вся дурь расцветать еще начинают.
Лида к тому времени жила в другом городе. Саня был уже в армии, и если бы не надежда, что хоть он там остепенится, Серафима бы, наверное, уже тогда померла. Да и так бы не выдержала, только – к счастью, наверное – на свободе Павлуха не задержался. Та наука, которую он получил от сокамерников, быстро вывела его из простых хулиганов на более высокие ступеньки уголовного мира. Мать это сразу же поняла, и потому, когда сынок принялся осыпать ее дорогими подарками, решительно от них отказалась. И вовсе не удивилась, когда за Пашей пришли.
Больше Павел в домишке у матери не появлялся. И не писал – очевидно, решил, что это она его заложила. Серафима Васильевна знала, когда он должен освободиться, и с тревогой ждала возвращенья кошмара – в исправление чада ей почему-то не верилось. Но вот миновали все сроки, а сынишка не возвращался. Так его судьба и оставалась не ясной – то ли снова попался, то ли осел где-то после тюрьмы. В общем, сгинул Павлушка. Сгинул на много лет – и вдруг появился. Не то ностальгия замучила, не то другие появились причины, но после очередной отсидки Павел подался не к прежним дружкам, а в родной город, к матери. И чуть-чуть не успел.
Глава 9
Пару часов в эту ночь Наташе все же поспать удалось, но весь день на работе она ходила, словно сова, и мечтала лишь об одном – скорее домой, прилечь, и, наконец отдохнуть. Да и на сердце было тревожно – сын-то остался один, а в соседнем доме объявился только что вышедший из тюряги рецидивист. Да еще алкаш Сашка проспится – то-то веселое будет место за шатким забором…
Лидии Александровне тоже отоспаться не удалось. Правда, внезапно нагрянувший средний брат не бузил – видимо, горе от смерти матери потрясло-таки его заскорузлую душу. Зато младший поднялся ни свет ни заря и принялся шарить по дому в поисках опохмелки. А поскольку спиртного в доме не оказалось ни капли, потому что вообще не водилось, Сашок разбудил сестру и принялся канючить хоть что-нибудь у нее. Конечно, залить похмельную страсть Лида тоже помочь не могла, но доказать это брату было, увы, невозможно. Тот и плакал, и лез целоваться, и ругался, и изображал предсмертные судороги… В конце концов, как выходец из преисподней, поднялся крутой приблатненный Пашка и для начала саданул братцу по морде, чтобы тот знал свое место и старших в такую рань не будил. Потом они обнялись, расцеловались и уже вдвоем потребовали от Лиды бутылку за встречу.
Дело кончилось тем, что Сашка, обладавший сверхъестественным нюхом на злачные места, как само собой разумеющееся взял от сестрицы деньги и через двадцать минут приволок пластиковую полторашку мутного спирта. Вскоре братья снова заснули, а Лида, довольная тем, что ей хоть пока не мешают, принялась готовиться к похоронам и поминкам.
После обеда она, наконец, прилегла отдохнуть, но тут снова проснулись Сашка и Пашка. Первый тут же исчез, зажав в дрожащем кулачке Лидины деньги на пойло. А второй присел на кровать возле сестры и завел разговор.
– Ну что, Лидашка, не ждали меня?
– Вообще-то не ждали…
– Забыли братика непутевого… Грех вам! Еще родня называется!
– Да ты же сколько времени пропадал! Все уж в твоих отсидках запутались. Ладно бы хоть писал, о то ведь как в воду канул. Уж не знали даже, живой или нет. Кто тебе виноват?
– Да ладно, я виноват, – скривился улыбочкой Пашка. – Виноват, не впервой. А что, клад уже без меня поделили?
Лида в возмущении вскочила с кровати.
– С ума ты сошел! Какой клад? Дураки сказок насочиняли, и ты туда же!
– Ну, сказки не сказки, а дыма без огня не бывает. У меня времени было много, чтобы подумать. Должно быть здесь золотишко, должно…
– Да ты вспомни, в какой бедности жили! – вскрикнула Лида.
– Что же, бедность – прикрытие неплохое, – ощерился Пашка. – Вот я одного барыгу знавал… Ну да это дело прошедшее. А подумай сама, разве могла мамаша свои сокровища объявить? Да тут же бы раскулачили!
Лидия задохнулась от гнева, не зная даже, что возразить. И вдруг в ее голову скользкою змейкой юркнула мысль: а ведь брат-то может быть прав! Если клад существует, явить его миру будет непросто. Кроме государства с его претензией на львиную долю наследства купца Сиунова, непременно объявятся и другие любители поделить чужое добро. Да и не всякий сообразит, что делать с внезапно постигшим богатством. Лида, например, нипочем не могла бы четко решить, куда девать крупные деньги. Жизнь, проведенная в состоянии, мягко говоря, небольшого достатка, лишает человека деловой фантазии и финансовой хватки. Большие деньги в таком случае чаще приносят не решение проблем, а только их нарастание. А уж раньше, в советские времена, было действительно лучше, чтоб золотой кирпич лежал себе в стенке. И мать, пережившая из-за него столько горя, не могла этой истины не понять.