— Спасайся, Миринри! — крикнул он. — Для этого сброда достаточно меня одного!
Его бы, несомненно, смяли вместе с товарищами, если бы с реки вовремя не подоспели эфиопы и не вырвали их из рук озверевших пьяных. Этих великанов из Верхнего Египта побаивались даже фараоны, которым много веков спустя пришлось на себе испытать их храбрость и отдать им трон. Они с быстротой молнии прикрыли Миринри и его спутников и набросились на атакующих, с дикими криками безжалостно круша всех, кто подходил ближе. В руках этих атлетов секиры в буквальном смысле слова разрубали напополам тех, кто не успел удрать, или наносили им серьезные увечья, без надежды на выздоровление. Достаточно было отразить две атаки пьяной толпы, чтобы отбросить ее к пальмовой роще, где вопили перепуганные музыкантши и танцовщицы.
Убедившись, что Унису и Ате не угрожает опасность, Миринри, держа за руку колдунью, перепрыгнул на плавучий остров и осторожно, чтобы не провалиться сквозь переплетение водорослей, перебрался на парусник. Эфиопы бегом догоняли их, пропустив вперед Ату и Униса, ибо упорная пьяная толпа снова пошла на приступ, осыпая их дождем стрел и бросая дротики с острыми медными наконечниками.
— Все на борт! — крикнул Миринри, помогая девушке подняться по веревочному трапу, свисавшему с борта лодки.
Эфиопы не заставили его повторять приказ, поскольку были уже не в состоянии сдерживать неожиданно разросшуюся орду. Они быстро вскарабкались на лодку, кто по трапу, кто по канату, и присоединились к команде на палубе.
— Приготовьтесь к обороне, — сказал Ата. — Здесь есть луки и щиты. Придется немало постараться, чтобы успокоить этих бродяг.
— Думаешь, они нападут? — спросил Миринри.
— В покое они нас не оставят, мой господин, — ответил египтянин. — Они слишком много выпили, и вино ударило им в голову. Надо было позволить им прикончить эту колдунью, которую мы совсем не знаем. Ты допустил промах, который будет нам дорого стоить.
— Если я на самом деле фараон, то мой долг — защищать слабых и поддерживать своих будущих подданных, — гордо ответил Миринри. — Отец на моем месте поступил бы точно так же.
— Это правда, — сказал Унис. — Я восхищен твоей храбростью и твоей мудростью, Сын Солнца. Я никогда тобой так не гордился, как сегодня. Однажды ты вытащил из пасти крокодила царевну, сегодня спас незнакомую бедную девушку. Это истинное великодушие истинного фараона. Ты будешь столь же велик, как и твой отец.
— Но эти люди могут убить будущего царя Египта, — ответил Ата. — Мы застряли в траве, а перед нами враг, в десятки раз превосходящий нас численностью.
— Мой отец не считал халдейские орды, когда разбил их на Красном море, — сказал Миринри. — В моих жилах течет кровь великого воина, и я тоже не стану считать врагов. Щит и меч! Вперед, эфиопы, враг перед нами!
Пьяных, казалось, охватил настоящий пыл сражения. Подбадривая себя криками и размахивая оружием, они попрыгали на плавучий остров. В них уже не осталось ничего человеческого. Все превратились в свирепых воинов, в руках у них появились щиты, у кого квадратный, у кого овальный с голубым рисунком, у кого длинный с зубцами по верхнему и нижнему краю. И у всех на головах оказались кожаные шлемы. У каждого шлема имелись вертикальные прорези для ушей.
Эфиопы испуганными не выглядели, ведь они принадлежали к тем жителям Верхнего Египта, которых отличала особая храбрость. Они вытащили на палубу охапки оружия, и прежде всего одинарных и двойных луков. Все луки были укреплены по внутренней стороне роговыми пластинами, а колчаны полны стрел с длинными и широкими наконечниками.
Толпа остановилась на берегу Нила, словно не решаясь двигаться дальше или пытаясь сообразить, какими силами располагает парусник, прежде чем его атаковать.
— Может, не отважатся? — спросил Миринри, который был еще охвачен пылом сражения.
— Подождем, пока у них мозги хоть чуть прояснятся, — ответил Ата.
— Может, пока воспользуемся случаем, чтобы открыть канал? — спросил Унис.
— Сколько еще нужно времени, чтобы добраться до чистой воды? — спросил Ата, обернувшись к эфиопам.
— Час работы, и можно будет пройти скопление водорослей, что нас держит, — ответил один из эфиопов.