Обыкновенно в безрелигиозном сознании власть ассоциируется с чемто негативным, чемто стесняющим свободу человека. Но это очевидное заблуждение, основанное на ложном понимании свободы как возможности делать «что хочешь». Не менее часто говорят о возможности подчинения власти «правильной» и необходимости бойкотировать любую иную, кажущуюся далекой от того эталона, который каждый держит в своей голове. Это – не более как вариация на указанную выше тему.
На самом деле власть как признак богоподобия человека есть свидетельство его духовной природы, его особой роли в деле мироустройства. Власть представляет собой основу духовного служения человека человеку и Богу: без этого неисполним завет Христа – возлюбить друг друга. Власть проявляется повсюду: в семье, где всегда присутствует старший, на производстве, в социальных группах, т.е. в любом общественном союзе, соединении людей. Наличие власти, властителя есть основа семейного благополучия и социального порядка.
Напротив, отсутствие власти (если такую ситуацию, даже чисто гипотетически, можно было бы предположить, что крайне сомнительно) совершенно смертельно для любого общества, социальных групп и отношений. Трудно представить себе ту разрушительную картину всеобщего анархизма и сумасшедшего атомизма, нравственного расстройства, когда власть будет игнорируема и наступит безвластие.
Как показывает история, самые мрачные картины из жизни национальных обществ возникают как раз в период безвластия (Смутное время в России), отдельные периоды во Франции во время Столетней войны, гражданские беспорядки в Англии XVII в. и т.д. Любой человек знает, что отсутствие власти в семье губительно для нее и ведет к нравственному кризису отдельных ее членов и семейного союза в целом. Поэтому безвластие или тяга к нему у отцов Церкви напрямую связывается с отрицанием Бога («в Бога не верует, царя не чтит»),
С этих позиций отчетливоясным становится изречение святителя Филарета (Дроздова): «Боюсь человека (выделено мной. – А.В.), который замечен не мирным к начальнику. Хотя причина сего иногда может быть и в начальнике, но сыны мира и с немирным начальником умеют охранять свой мир в терпении»[569].
Церкви власть видится как основа социального и духовного порядка, и тексты Священного Писания представляют нам удивительные примеры проповедования уважения и почтения к власти. Апостол Петр, приговоренный царем Иродом к смерти, не переставал проповедовать к нему почтение[570].
Апостол Павел пишет своему ученику, епископу Ефесской Церкви Тимофею: «Прежде всего, прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте»[571].
Таким образом, как отмечал архиепископ Серафим (Соболев) – (1881—1950), апостол Павел не только увещевал христиан творить молитвы за царейязычников, но и благодарить за них Бога[572].
Как видно, христианское отношение к власти не зависит от какогото определенного «эталона», что могло бы выразиться в такой формуле: «Мы творим молитву за христианскую власть, но не за языческую». Именно вне зависимости от этого фактора христианство требует уважать власть, служить ей, подчиняться ей. В этом нет ни признаков «рабства души» (как часто характеризовали особенности христианского, православного состояния сторонники светского, внецерковного мировоззрения), ни пессимизма и ухода от жизни, а есть верное понимание существа власти, имеющей своим источником Божью Волю, и оптимизм о Промысле Божием, все разрешающем и все образующем.
В свою очередь, власти предержащие только тогда исполняют свое предназначение, когда реализуют данное им дарование, личную харизму не на личное удовлетворение, но на общее благо. Святитель Филарет (Дроздов) так и писал: «Начальник должен быть выше оскорблений подчиненных и вступаться за правду, порядок, за спокойствие других, а не за себя»[573].
Нормальное становление власти и нормальное развитие властных отношений ведут к порядку, т.е. к такому состоянию вещей, когда общественные отношения принимают системный, органичный характер, где каждая из социальных групп сохраняет свою индивидуальность, где сняты причины внутренних противоречий.
Это и есть нормальная самореализация лица, наделенного властью, самореализация его индивидуальности, его дара власти, когда последняя приносит добро, но не творит зла. В чем же состоит служение добру? В том, чтобы препятствовать тем поступкам, которые уничижают, оскорбляют других людей, нарушают сложившийся порядок, стихийноисторически принимающий форму права, сначала обычного, т.е. основанного на обычаях, почитаемых в данной социальной группе за «норму поведения», а позже – сознательно формирующегося на основе некоего этического идеала.
В обществе мы видим невообразимое количество обычаев, формируемых в каждом человеческом союзе, причем как по видам, так и по национальнокультурной принадлежности. Более того, в каждой семье, в каждом сословии и даже в каждом из временных человеческих сообществ есть свои традиции, свой порядок. Именно за их счет каждая из социальных групп и союзов приобретает необходимую устойчивость, когда отношения между ее членами не меняются произвольно по прихоти более сильного или более расторопного и хитрого сочлена, но являются традиционнонеизменными в течение длительного времени.
Несложно понять, что нарушение этого порядка приведет к тому, что в отношениях наступает хаос. Каждый становится значимым только для себя, и реализация личного дара невольно приводит к войне «всех против всех». Напротив, власть, верно понимающая свои обязанности, не только не допустит этого положения вещей, но и способствует защите и ограждению личного дарования каждого из представителей той группы, которая находится под ее сенью.
Наиболее наглядно благотворное влияние власти проявляется в семействе, где, используя свой жизненный опыт, имея в основе любовь к детям и своим родителям, ныне мало дееспособным и находящимся на его иждивении, отец семейства своей властью – естественной и неделимой – творит семейный порядок. Понятно, что если эта власть превращается в самоуправство, проявляется в ничем не обоснованных требованиях, нарушающих и оскорбляющих личности остальных членов семьи, никакого порядка не будет. Но не будет порядка и в тех случаях, когда остальные члены семьи игнорируют отца семейства. Чем больше «меня» не слушают, тем больше «я» самоуправничаю и т.д. Впрочем, совершенно понятно, что это возможно именно в тех случаях, когда власть понята или реализуется неправильно.
Власть есть и искушение. Как любое личное дарование, власть должна не только понять свое предназначение и реализовать его, но она должна понимать и свою ограниченность. Поскольку каждый ее носитель индивидуален, власть может нормально развиваться исключительно в тех границах, которые ей заданы.
Между тем стремление человека уйти для себя от любых границ, желание признать свое всемогущество, приводят к тому эффекту, когда не только дарование не служит Правде, но и легко переступает те границы, в которых сам ее носитель может нормально духовно развиваться. Основой общежития может быть положена только любовь к ближнему, любовь постоянная, безотносительная, диктуемая нравственной обязанностью. Но эта любовь должна ориентироваться на постоянный и строгий самоконтроль, на признание своих недостатков, своей ограниченности, греховности.
Как только незримый рубеж будет перейден, так сразу же возникают искушения в придании себе лично мессианской, самодовлеющей и спасительной для мира роли. Тогда любовь к ближнему трансформируется в любовь к «меньшему ближнему», во имя которой человек может перейти любые границы и сам устанавливать для себя «свою правду», «свои правила». Человек признает себя богом и, как следствие, отказывает в этом менее сильному лицу. Данное искушение тем более сильно, что так легко представить себе ситуацию, при которой именно «мое» благотворное влияние и деятельность могут стать первопричиной будущей гармонии мира и будущей справедливости, торжествующей на земле.
Не случайно, как правило, подвижники и отцы Церкви, известные своей святостью, никогда не стремились к власти, но всячески старались избегнуть искушения ею. Когда братия монастыря, где трудился и жил преподобный Сергий Радонежский, предложила ему принять чин игумена, он долго отказывался, считая, что «желание игуменства есть начало и корень властолюбия». «Не труда и подвига убегал он, – писал святитель Платон, – а считал себя недостойным такого сана, и рассуждал, что, будучи подначальным, он удобнее устроит дело своего спасения, нежели тогда, когда примет на себя нелегкое бремя попечения о спасении других».
Позже, когда святитель Алексий, митрополит Московский, предлагал перед своею смертью принять преподобному Сергию Радонежскому чин архиерея, чтобы иметь его своим преемником на митрополистском престоле, последовал аналогичный отказ. «Смиренный пустыннолюбивый Сергий никак не мог примириться с мыслью о принятии на себя архиерейского сана, и, наконец, сказал своему другу Святителю: “Владыко святой! Если не хочешь ты отгонять моей нищеты от твоей святости, то не говори больше об этом. Не дозволяй и других побуждать меня к тому: поверь, что невозможно найти во мне того, чего желаешь ты”»[574].