Подводя итоги рассмотрения специфики еврейской ветхозаветной семьи, указанный автор дает следующую оценку: «Социальное положение женщины у еврейского народа… почти ничем не отличалось от теперешнего (т.е. конца XIX в. – А.В.) положения женщины в Европе. Если принять при этом во внимание те века культурного развития, которые отделяют теперешнюю Европу от тогдашней Палестины, то представленное сравнение очевидно не в пользу первой»[530].
Вместе с тем семья являет нам и свойства, подчеркивающие ее ограниченность, вследствие которых она не может претендовать на роль единственно возможного или высшего из человеческих союзов. Духовное начало в семье основывается главным образом на кровных, плотских отношениях. Семья всегда ограничена кругом «своих». «Чужие» могут признаваться семьей, а могут и не признаваться ею. Это свойство семьи как плотского и земного союза коренным образом противоречит призыву любви к ближнему через Христа, как заповедал Спаситель и апостолы.
Соблазн, непреодоленный человеком, способен разрушить не только его самого, но и вредно повлиять на близких ему людей. В Новом Завете, где происходит развитие положений, излагаемых предварительно в Ветхом, институт семьи не отрицается, конечно, но одновременно освещается как недостаточный для спасения. Недвусмысленно высказывается эта заповедь, например, в посланиях апостола Павла. Указывая, что жена дана мужчине для избегания блуда[531], апостол говорит: «Муж, оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнений в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим»[532]. Вместе с тем, замечает апостол, «неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу, а женатый заботится о мирском, как угодить жене»[533].
Правила, указанные апостолом, представляют собой не строгий запрет, примеры которого часто встречаются в текстах Ветхого Завета, но совет, благодаря которому человеку легче достигнуть своей истинной свободы. Апостол неоднократно подчеркивает данное обстоятельство. Например, «говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечений»[534].
В другом месте мы встречаем следующие слова: «Сказано это мной как позволение, а не как повеление»[535]; «относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет, как получивший от Господа милость быть Ему верным»[536]. «Если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль»[537].
Таким образом, семья не противоречит существу человеческой личности. В противном случае мы не знали бы правил семейного общежития, заповеданных нам апостолами. Гимн взаимной любви и взаимной обязанности, некогда прорезавшийся в ветхозаветном еврействе, звучит в Новом Завете с невиданной силой. «Жены, повинуйтесь своим мужьям… Да будут украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа…Так некогда и святые жены, уповавшие на Бога, украшали себя, повинуясь своим мужьям. Также и вы, мужья, обращайтесь с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследнице благодатной жизни», – говорит апостол Петр[538].
Но, пребывая в семье, человек должен знать и о негативных свойствах, которые здесь проявляются в той или иной степени. Девство, положенное как идеал, не заменяет семьи и не подменяет ее, но показывает истинную форму служения Богу, поскольку служение Богу через девство есть одновременно и служение человеку через Бога, во Имя Бога.
Кроме того, конкретная семья – всегда преходящее, временное явление, умирающее естественной смертью либо расширяющееся до пределов рода – совокупности определенного числа семей. Интересно отметить, что хотя род, а затем племя (совокупность нескольких родов) – союзы, получающие свое существование из физически расширившейся семьи, имеют большую способность к внешней организации человеческой личности, их историческое значение весьма условно.
История показывает нам, что, остановившись на этих формах, человеческое общество застывало в своем развитии. Неважно в данном случае, говорим мы об этом факте с точки зрения христианского учения либо светской доктрины прогресса и эволюции. Очевидно, что роль этих союзов заключается не в создании устойчивых форм общежития, а в предуготовлении новых, более органичных и долговременных. Их нормальное существование возможно в качестве естественных элементов более органичных, высоких по своей духовной природе союзов.
§ 3. Нация
Именно таким союзом является нация, создаваемая посредством объединения (присоединения или ассимиляции) на определенной территории многих племен и родов на основе единых этических и этнических свойств, реализации присутствующих в родах и племенах задатков единой культуры.
Нация представляет собой особый тип духовной организации общества, когда на смену семейной нравственности и племенной организованности приходит союз более организованный и сформировавший в себе идею общности, выходящую за круг семьи, за рамки материального, плотского сознания. В нации отдельные семьи формируются в единый и индивидуальный культурный тип. В недрах нации также происходит формирование нового, высшего из человеческих союзов – государства.
Роды и племена, которые составляют зародыш нации, получают в ней особенное значение. С одной стороны, национальное объединение приводит к угасанию плотской, кровной составляющей (свойств) этих человеческих союзов. С другой, нация только тогда принимает наиболее полнокровные формы, когда все составляющие ее элементы, наполненные новым духом и смыслом, не прекращают своего существования, но как индивидуальные единицы, имеющие свои особенные характеристики, продолжают жить.
Все великие нации представляют собой совокупность небольших групп населения, сохранившего свои местные обычаи, наречия, особенности быта и т.п., словом – свою местную культуру. Несложно подметить ту особенность, что деградация и угасание нации и национального духа начинается, как правило, со стадии ликвидации субкультур, ее составляющих. Универсализация национальной культуры посредством стерилизации ее индивидуальных элементов есть смерть национального феномена.
Сказанное, впрочем, не содержащее в себе чеголибо оригинального, позволяет отметить важнейшую особенность, главнейший признак нации – ее органичность как особого человеческого союза. Мы видим, что все составляющие элементы нации только тогда существуют, когда национальная жизнь основывается на них, вбирая, но не уничтожая. Гибель одного из них приводит к болезненному состоянию нации, грозящему ей даже полным физическим уничтожением.
С другой стороны, угасание нации, совершающееся под влиянием внешних причин, последовательно приводит к разрыву устойчивых и органичных связей родов и племен (или их более поздних по времени аналогов, где в основе нового промежуточного образования практически всегда лежит территориальный принцип, сопряженный иногда с социальнокорпоративным). Как следствие, процесс внутринационального сепаратизма, вызванный внешними причинами, последовательно приводит к гибели каждого из «вновь созданных» образований, а затем и семьи, и самой личности.
Впрочем, органичность нации открывается нам не только в этом аспекте и на указанных примерах. Из того факта, что Господь создал человека вместе со всем остальным миром, следуют весьма важные и значимые для нас последствия, которые нельзя игнорировать при научном исследовании. В частности, эта деталь не позволяет нам, во-первых, выделить человека из окружающего мира, но «лишь» признать его одним из актов творения Бога, хотя бы и высшим. Во-вторых, это означает, что нормальное состояние человека заключается не в том, чтобы «изменить» окружающий мир по своим планам, не «свободное творчество», а поддержание гармонии со всем окружающим миром, но не конфронтация с ним.
Осознание данного обстоятельства есть непременное условие духовного возрождения человека, его возвращения к Богу. Первый человек, пребывающий в Райском саду, не чувствовал – до своего грехопадения – какоголибо отчуждения от остального тварного мира, как тварный мир не ощущал первого человека чемто «посторонним» для себя. Все пребывало в гармонии. Очень интересные свидетельства этому мы найдем в святоотеческой литературе.
По мнению Отцов Церкви, здесь присутствуют не только отношения господина и объекта приложения его сил, но и органичная связь всего тварного мира, проникнутого Святым Духом и Им объединяемая. Как следствие, падение Адама явилось причиной падения всего остального мира, который стал тленным. «Адам был создан… как царь бессмертный над нетленным миром, не только над раем, но и над всем творением, сущим под небесами… После преступления Адама не проклял Бог рая… а проклял лишь всю прочую землю, которая тоже была нетленная… Затем и все твари, когда увидели, что Адам изгнан из рая, не хотели повиноваться ему, преступнику… Но Бог… сдержал все эти твари силой Своей… и повелел, чтобы тварь оставалась в подчинении ему, и, сделавшись тленной, служила тленному человеку… чтобы когда человек опять обновится и сделается духовным, нетленным и бессмертным, и вся тварь, подчиненная Богом человеку в работу ему, освободилась от сей работы, обновилась вместе с ним и сделалась нетленной и как бы духовною», – писал иеромонах Серафим (Роуз) – (1934—1982)[539].
Это указывает, что и связь между человеком, человеческим обществом и окружающим миром всегда органична, что попытки ее рассмотрения именно с этой, органичной, точки зрения не только не противопоказаны, но и совершенно необходимы. Органичность человеческого общества подразумевает обязательное наличие в природе человека духовной основы, нераздельность пребывания всего тварного в Духе Божием, зависимость человека от Божьего промысла. Именно духовная, не материальная связь человека с окружающим миром предопределяет его зависимость от него. Сказанное требует от нас уяснить значение территории проживания нации.