— Упорный чертяка, — одобрительно отозвался о нем Кружаев. — Хочет многого добиться. И добьется: умный, напористый, твердая рука, людей может повести за собой.
Я сказал, что многое он перенял у Кружаева. Тот рассмеялся:
— А я, думаете, у него нет? Мы же одногодки, учились вместе. И хоть видимся нечасто и работаем в разных цехах, а как-то так повелось, неприметно по-хорошему следим друг за другом.
С веранды дома, где живет Александр Никитович Кружаев, как из окна квартиры Клима Самара, тоже виден завод. Они оба на виду у огня. Принято считать, что сталь без шлака не бывает. А может, бывает?..
День-деньской
— ...Ну приезжаю я, значит, вот на этот самый рудник, куда сейчас едем, у них там ЧП — авария. Стали разбираться... А потом партийное собрание, бюро горкома. Главного инженера сурово наказали. Трудный был разговор — мужик-то толковый, честный. Давно его знаю: я сам на Талнахе и взрывником, и бурильщиком работал. Я тоже настаивал на наказании: работа есть работа.
Перегудов, секретарь горкома, повернулся в машине: очень белым днем, у которого не было ночи, ехали мы из Норильска в Талнах.
— Да, вот оно как в жизни бывает. Позже наказание сняли, и человек сейчас — директор этого же рудника, а мой сын теперь у него на практике.
Дальше ехали молча. Но что-то до конца недосказанное, какая-то незаконченность мысли была в словах Перегудова, и я спросил:
— Вас тревожат их взаимоотношения?
Александр Иванович немного подумал:
— Нет, совсем другое. Вот мы все — работа, работа. А ведь она же не только, так сказать, ради хлеба единого...
Не знаю, отчего, но запал в душу тот случайный дорожный разговор и вспоминался еще не раз во время других таймырских встреч.
1. Григорьев
Все было просто, как в сказке. Приехал на завод министр. Пошел по цехам. Узнал Григорьева.
— Ты, помнится, на медеплавильном был?
— Катодчиком начинал.
— И тут вот орден Ленина получил.
— Заработал, Петр Фаддеевич.