— Пойдешь к коменданту, получишь ключи от квартиры.

Позже, рассказывая об этом, Пенкин заключил просто:

— Мы были с Глафирой Ивановной счастливые. — Чуточку помолчал и добавил: — Вот тогда-то я решил — буду Героем.

— Как это? — не понял я.

— Героем Социалистического Труда, — поправился Пенкин,

Теперь у него все чаще начинают побаливать ноги. Это — профессиональное: как-никак двадцать лет изо дня в день на ногах, с тяжелой пилой в руках. И все чаще вспоминает он знаменитого Кривцова, первого в их лесном краю еще до войны завоевавшего почетное звание стахановца. Был он человеком незаурядной физической силы. Самым внимательнейшим образом изучал Пенкин многолетний опыт Кривцова, не раз говаривал с ним самим. И вот какую уловил любопытную деталь: да, Кривцов брал силой, но было у него и другое, главное — он твердо верил в технику.

Петро Шепелин — верный товарищ, с которым Пенкин начинал когда-то тут, на Белой речке, бывший фронтовик не раз, бывало, говаривал:

— Ты, Михаил, напрасно в метод Кривцова вникаешь. Во-первых, ты раскряжевщик, а Кривцов вальщик. А потом ведь то время ушло...

Пенкин возражал:

— Видишь ли, за одним днем приходит другой и приносит новое. И это новое надо чуять. Кривцов это понимал. И я понять должен.

У себя на эстакаде Пенкин снова и снова экспериментировал, до секунд рассчитывал операции... Сидят и кумекают, что и как: он, разметчица Маргарита Григорьевна Лебедева, с другой эстакады подходит Зубарева Нина Петровна, тоже разметчица.

А солнце палит, а мошкара тучей вьется, и все в поту — тут не то, что думать, пальцем шевелить не хочется. Уже смена кончилась, а они сидят и просто так «проигрывают» всю операцию разделки кряжа и подачи его в «карманы». И кто-то потом удовлетворенно заметит по дороге домой:

— Гляди ты, а ведь и правда лучше получается.

— Черти такие, — добродушно улыбается бригадир.

О Пенкине заговорили в леспромхозе. По его технологии работали в других бригадах. К нему приезжали учиться. Один раз пришел на нижний склад Петр Егорович Русских. Это было летом. Теплое солнышко светило, пахло свежей древесиной. Пенкин, со своего места на эстакаде увидел Русских, сидящего на пеньке.

На лацкане пиджака светилась Золотая Звезда. «Чего это он?» — подумал Пенкин, зная, что по скромности тот редко носил награды. Спустился с эстакады. Посидели, поговорили о том, о сем. Прощаясь, Русских сказал:

— Читал про тебя в районной газете. Приходил вот посмотреть, как тут?

— Ну и как?

— Получается, — коротко ответил Петр Егорович и повторил, поднимаясь: — Получается, Миш... Ну я пойду. Что-то не можется.

Улыбнулся своей слабой улыбкой и ушел. Это была их последняя встреча. Русских умер в больнице от старых ран. В поселке есть теперь улица Петра Русских. По ней Пенкин ходит на работу...