Это уж слишком. Михали взирал на Рею так, словно почитал еще больше, чем святую.

Но ведь она вовсе не святая. Она эгоистичная, напуганная дочь Васы.

– Не могу, – шепнула она и вырвала руку. Стены ущелья сжимали ее в каменном плену. Реа обошла Михали, едва удерживая равновесие, и протолкнулась через толпу, не обращая внимания на оклик юноши. Прочь! Прочь отсюда!

Она совершила жестокую ошибку, согласившись сюда приехать. Думала, что справится, и потерпела поражение. Реа огляделась в поисках тропы наверх, но не могла ее найти. Бежать некуда, передумывать поздно. Уже не вернуться к жизни, от которой она отказалась, увидев портрет матери в Парагу.

Михали звал ее по имени святой – Айя Ксига, – но это была не она. Мама носила имя с гордостью, служила народу, отдавая ему всю душу. Реа же воспользовалась именем как маской, которую можно снять в любой момент, если та будет неудобна.

Это все равно что звать себя Тиспирой и выполнять приказы отца.

Девушка рухнула на колени, снег сразу пропитал брюки. Боль в ладони не стихала, и Реа прижала ее к груди.

Реа отчасти надеялась, что повстанцы наблюдают за ней в момент слабости и видят ее настоящую.

– Ну же, – раздался голос Михали, и Реа услышала хруст шагов по снежному насту. Он сел рядом и приобнял девушку за плечи. – Вставай.

Юноша помог ей подняться и продолжал что-то говорить, но слова сливались в неясный гул, как шум морских волн у стен Стратафомы. Реа позволила вести себя по ущелью, но не слушала Михали. Он быстро нашел тропу и повел девушку наверх, приобнимая за плечи и показывая, куда ступать. Наконец они очутились в тени деревьев, в укромном месте, где их ждали лошади, с довольным видом жующие морковку.

С нее хватит. Она никогда не вернется сюда. Люди, смотревшие на нее, не могли не заметить лжи. Все, что Реа делала, сколько себя помнила, – это обманывала других.

– Что? – спросил Михали.

Реа вздрогнула, предчувствуя неизбежное осуждение за то, что не носила имя святой как должно.

Она вздохнула и посмотрела на Михали, хоть и не знала, что сказать. Щеки юноши раскраснелись, кровавая метка высохла и осыпалась на ветру.

– Что – «что»? – устало переспросила Реа.

Он шагнул ближе и нахмурился, когда она отстранилась.

– Что случилось?

– Ничего.

Реа потерла рану на ладони краем пальто, и под кровью вновь проявилась метка стратагиози. Возможно, от судьбы не сбежать. И лучше бросить Михали, вернуться в Стратафому и уповать, что он не оставит в живых ни одного Аргироса, когда возьмет цитадель.

– Пойдем домой, – добавила она.