Аргиросы принесли миру достаточно боли. Люди Тизакоса нуждались в том, чего Реа не могла им предоставить. В отличие от Михали.

Его выбрал народ, и у него были задумки, хотя от Реи он все еще кое-что скрывал.

– Что? – спросила Реа, заметив напряженное выражение лица Михали.

Он спрятал руки в карманы.

– Ну… Ты… как будто лишь позволяешь себе доброту.

Реа нахмурилась.

– И что?

– Ничего, – отмахнулся Михали, но губы у него были поджаты, и он переминался с ноги на ногу. Очевидно, для него это все-таки что-то значило. Реа терпеливо ждала, пока он снова заговорит.

Спустя несколько секунд юноша резко выдохнул и выпалил:

– Меня такое поведение раздражает.

Реа задумчиво склонила голову набок, наблюдая, как он ковыряет ботинком снег.

– Что именно? Что дочь стратагиози способна поступить по совести? Должно быть, мучительно смотреть, как разрушаются любимые стереотипы.

– Довольно, – оборвал ее Михали.

Реа вздрогнула. Прежде он вел себя стоически, а теперь в его голосе появились пылкие и пугающие нотки.

– Да, в тебе есть доброта, но ты ее отвергаешь, и…

– Я пытаюсь исправиться, – встряла Реа. – Иначе почему мы здесь?

– Старайся усерднее, – потребовал Михали, глядя на Рею в упор. – Знаю, ты всегда жила так, как было положено дочери Васы. Однако рано или поздно это теряет смысл, правда, Реа?

Она оторопело заморгала. Реа ничего не понимала. Михали уже все знал – как пройти в Стратафому, как добраться до Васы.

Значит, от Реи не будет никакой пользы. Он может бросить ее в лесу, где она погибнет от холода и голода, а снег запорошит ее тело.

– Какая тебе разница, что я делаю и что я за человек? – спросила она.