— Скажи мне честно, Сурьминушка… Я вижу: что-то не так. Ты сама не своя приехала из этой поездки. Скажи мне, пожалуйста, честно… Что случилось?
Сурьма промолчала, отвела взгляд и хотела даже перевернуться на другой бок, но отец сидел поверх одеяла, и сделать это было не так-то просто.
— Я же знаю, что никакой кухарки, а уж тем более горничной с вами не было, — вновь заговорил отец очень мягко, осторожно подбирая слова. Я бы не отпустил тебя, но я имел разговор с твоим начальником, и он поручился… поручился за того мужчину.
Сурьма вновь глянула на отца, и в глазах её, до этого безразличных, мелькнул гнев.
— Я знал, что эта поездка важна для тебя, и решил — беды не будет. Но, девочка моя, если между вами там что-то произошло… Если тот мужчина как-то обидел тебя… Это моя вина.
— Что?! — Сурьма резко села в кровати, и напряжённо вздёрнутые плечи господина Нильсбория вмиг опустились: по лицу дочери он понял, что его страхи — сущий бред, причём для её напарника в высшей степени оскорбительный.
— Если бы ты знал…
Отец вздохнул, медленно поднялся с кровати и направился к выходу. У самых дверей обернулся на дочь:
— Я рад, что твой напарник — достойный человек, — тихо и как-то виновато произнёс он, взявшись за дверную ручку.
— Он лучше всех! — сорвалось с языка, и Сурьма тут же прижала ладонь к губам, но слова уже выпорхнули и теперь кружили под потолком комнаты, звеня и переливаясь незнакомыми красками.
Приоткрывшаяся было дверь затворилась обратно. Нильсборий сделал шаг назад.
— Я не хочу об этом говорить! — предварила все его вопросы и предположения Сурьма. — Потому что говорить тут не о чем! — и, отвернувшись от замершей в нерешительности отцовской фигуры, с головой укрылась одеялом.
Господин Нильсборий ещё мгновение постоял, переминаясь с ноги на ногу, потом вздохнул и вышел, тихонько притворив за собой дверь. Его девочка влюбилась. Влюбилась во взрослого, уже пожившего и, возможно, от этой жизни уставшего мужчину. Влюбилась отчаянно, со всей страстью, на которую способно её юное, неопытное сердце. И безответно…
Глава 29
Когда они вернулись в Крезол, перед самым концом смены Висмут поднялся к господину начальнику. Тот бросил на него неодобрительный взгляд поверх поднимающегося из трубки облачка дыма и пробурчал:
— Если ты думаешь, что я сумел найти тебе замену за те пару дней, которые прошли с твоей телеграммы, ты ошибаешься. Может, хоть на неделю ещё останешься?
Висмут молчал, заложив руки за спину, и по его виду было ясно: не останется. Господин начальник вздохнул, уставился в какие-то бумажки, разложенные перед ним на письменном столе.
— Я могу перевести тебя в другую бригаду, если девочка совсем довела.
— Я должен уехать, — неколебимо ответил Висмут, а потом, подумав, добавил: — не довела, — и голос предательски дрогнул.
Начальник проницательно на него поглядел и изменился в лице, словно вместо Висмута увидел перед собой как минимум самого мастера Полония. Догадка, неверие, удивление, понимание и, наконец, сочувствие последовательно сменили друг друга в глазах под насупленными филиновыми бровями.