В последний из получасовых перерывов от Фениламина до Метаналя Сурьма вышла из будки машиниста, а потом вернулась с матерчатым мешочком, в котором позвякивали друг о дружку звуковые цилиндры, найденные на «Ртути».

— Я вот что подумала: раз уж мы решили никому не рассказывать о метеорите, то, может быть, стоит избавиться от… — Сурьма замялась, подыскивая подходящее слово.

— От правды? — подсказал Висмут, поднимаясь со своего кресла.

Она чуть заметно поморщилась:

— Скорее — от тайны.

— Тайна-то как раз останется.

— Да, но… Такая правда больше навредит, чем поможет. Ничего ведь не исправить. Новых пластин не сделать. Останется только думать и сожалеть. Так уж лучше и не знать, что бы не думалось!

— Как скажешь, — согласился Висмут, протянув руку за мешочком, — давай закопаем их здесь, посреди поля. До пригорода Метаналя ещё далеко, здесь никто не увидит и не найдёт.

Сурьма улыбнулась, и улыбка вышла грустной, но мешочек с цилиндрами не отдала: убрала руки за спину, качнулась с пятки на носок.

— У меня есть к тебе ещё одна большая просьба, Висмут. Гораздо больше этой.

Что-то в её тоне, в её взгляде заставило сердце Висмута болезненно сжаться. Какое-то предчувствие того, что просьба эта важна для неё, но выполнить её он не сможет.

— Я знаю, что для тебя это, возможно, будет не слишком приятно, — продолжила Сурьма, и речь её была гораздо медленнее обычного, словно она говорила на незнакомом языке, ощупью подбирая слова, осторожно пробуя каждое на вкус, — не слишком приятно после той встречи в городе, но… Висмут, — она бросила ходить кругами и, зажмурившись, перешла к самой сути, словно в прорубь прыгнула: — ты же придёшь на мою свадьбу? Астату это вряд ли понравится, но мне очень нужно, чтобы ты пришёл, чтобы был рядом. Потому что… потому что… потому что, мне кажется, одна я с этим делом не справлюсь. Как не справилась бы и с этой тайной, — криво усмехнувшись, она тряхнула мешочком.

Сурьма опустила глаза и не видела, как Висмут стиснул челюсти после её просьбы, как потемнел его взгляд, поэтому продолжала:

— Мне нужен кто-то, кто знает меня, именно меня, а не ту Сурьму По Правилам, которой гордится мами и которую одобряет общество. И этот кто-то — ты, мой единственный друг…

— Я не могу, Сурьма, — глухо прервал её Висмут, и она подняла на него глаза.

— Не можешь прийти на свадьбу? — шёпотом, вышитым призвуком невидимых слёз, переспросила Сурьма.

— Не могу быть тебе другом.

— Но… почему?

«Она не понимает. Она действительно ничего не понимает! — мелькнуло в голове Висмута. — Эта свадьба, этот Астат уже давно стали для неё неизбежностью, и она не может, не желает думать как-то иначе, смотреть в непривычную сторону, ведь тогда, может статься, придётся делать выбор самостоятельно».

— Потому что… Я не железный, Сурьма. И не такой старый, как тебе кажется.