Неужели нервно-паралитическое ОВ? Но почему такое обилие пострадавших? Утечка?

Быстро перебираю листки дальше. Мелькает цифра «1946». Что это?

«…яды группы цианидов (цианистый калий) использовались руководителями японских вооруженных сил, о чем было вскрыто на судебном процессе в 1946 году над японскими военными преступниками…»

Начинаю припоминать, где еще применяются цианиды «в мирных целях» — в промышленном масштабе. Так, кажется, при выделении золота и серебра из руды.

— Я-сан, а на что разлагаются цианиды в воде?

— На синильную кислоту и щелочь.

— Значит, поражение было от синильной кислоты? Ведь сам цианистый калий — это мгновенная смерть?

— Да, Ma-сан, но это не промышленные отходы. Это утечка из секретного центра химического вооружения.

— А закон?

— Закон? Закон — на стороне сильных и реваншистов из числа японской военщины.

— Я-сан, я могу взять эти материалы для уяснения обстоятельств дела? Это может случиться и в моей стране. Утечка не зависит от того, где применяют цианиды.

— Конечно, но материалы собрали и передали мне конфиденциально мои друзья, Ма-сан, — нажимая на слово «конфиденциально».

Янаги продолжил мысль и сказал, что работает с друзьями над тем, как предать гласности эти факты. Про себя я подумал, что наши желания по дискредитации японских военных совпадают.

В Центре материалы были оценены, и на их основе проведена акция по утечке в японскую прессу сведений, которые общественность Японии довела до логического завершения. Запросы в японский парламент, пикеты у одной из японских фирм, НИИ которой работал над заказом военных и где произошла эта трагедия, демонстрация у военного ведомства Японии.

Акция нашей стороной была проведена столь стремительно, что Янаги не успел поднять на «баррикады» своих друзей. «Не успел?» Нет, не стал делать этого… по моему совету. Мне представляется, что он все понял правильно, еще когда передавал мне материалы, но ни словом или намеком не дал понять, что считает мою страну «виновником» акции протеста в среде японцев.

— Я-сан, вы уже сделали главное — сведения преданы гласности помимо вас. Участие ваших друзей привлечет внимание японской кэмпэйтай — контрразведки. И может быть распутан клубок, ниточка из которого приведет к вам и вашим друзьям.

— Вы думаете, что лучше не показывать причастность либо даже осведомленность об этом деле?

— Даже косвенно, — настаивал я.

В оперативном плане это означало, что Янаги доверился мне и дал право консультировать его в «щепетильных» вопросах. Я недооценил кэмпэйтай. Они все же докопались до Янаги и его друзей. Более того, как я понял из беседы с профессором — учителем Янаги, собрали сведения о характере отношений его со мной.

— Профессор, сенсей, — назвал я старого ученого по высшей степени уважения к его знаниям, то есть — «Учитель», — что-нибудь говорил вам ученик о своих опасениях?