— Зачем тебе верить в Бога? — пристально глядя на крестника спросил Беловодов.
Страхов хотел было разозлиться, но гнев не приходил к нему, и он обессиленно проговорил:
— Я не знаю.
Алексей Иванович хитро улыбнулся и задал еще один вопрос:
— А кто такой Бог?
— Я не знаю.
— А зачем тебе верить в того, кого ты не знаешь?
Страхов потупил взгляд и упорно молчал. В его голове не было ни одной мысли, которая могла бы подойти для ответа, в его голове была одна звенящая пустота.
— Видишь ли, — начал Алексей Иванович, — можно читать Библию и любить учение, а можно читать Библию и любить Бога.
— То есть мне нужны личные отношения с Богом?
Лицо Беловодова снова озарила улыбка смирения и доброжелательности, и в уголках глаз образовались множественные мелкие складочки.
— Это ты мне скажи, нужны ли тебе личные отношения с Богом?
Вечер завершился благополучно: Страхов и Алексей Иванович условились пойти вместе в церковь на утреннюю службу, и это известие успокоило Валентину Валерьевну. Напившись горячего чаю с тортом, Женя и Наташа попрощались со всеми и счастливые вернулись домой.
Глава 7. Дневники
Небо, полностью залитое золотым солнечным светом, обнимало спящий на рассвете город. Они приехали по мосту через мерно текущие воды днепра, мимо красной крепостной стены, и по Большой советской улице, обогнув памятник Кутузову, поднялись вверх к Соборной горе. Подрумяненный небесным свечением бирюзовый собор возвышался над городом. Высокая каменная лестница вела к центральным вратам, украшенным по обе стороны белыми вшитыми в стены колоннами. Тяжёлые железные ворота открывали вход в сложный ансамбль Свято-Успенского собора. По левую руку наискось стояла высокая лазурная колокольня с двумя ярусами белоснежных колонн, серым покатым шатром и золотым крестом на самом верху. По правую руку начинались здания Архиерейского двора, декорированных в стиле барокко.
С западной стороны к основному объёму собора примыкала трёхчастная апсида в виде двух полукруглых выступов по бокам и граненным по центру.
Сам храм, с большими арочными окнами понизу и маленькими круглыми окнами поверху, увенчанный традиционным пятиглавием, светился в лучах раннего солнца. Каждое основание куполов было прорезано узкими арочными окнами, отделёнными друг от друга белыми колонками, и золотые кресты, стоявшие на куполах, ярко блестели на свету.
Алексей Иванович быстрым движением стянул с себя шапку и повел Женю внутрь. Они с опущенными и обнаженными головами прошли через портал и оказались в огромном зале, наполненном светом и воздухом. Женя прошёл притвор и замер, его взгляд был прикован к резному золоченому иконостасу, состоящему из пяти ярусов и украшенному множеством деревянных скульптур. Иконостас превышал рост человека не меньше, чем в пятнадцать раз. В храме стоял легкий туман от зажженных свеч и пахло ладаном. На колоннах с четырех сторон размещались картины, написанные на Евангельские сюжеты. Около главного престола, освещенного во имя Успения Пресвятой Богородицы, в полном одиночестве стоял молодой высокий дьякон и тихо читал молитву. Возле же придельного престола Смоленской иконы Богородицы Одигитрии стоял иеромонах, сухенький низенький старичок с редкой седой бородкой и длинными белыми бровями над впавшими маленькими глазами, одетый в черную рясу, окруженный прихожанами, и тихим плавным голосом, привыкшим распевать молитвы, размеренно отвечал на вопросы, сыпавшиеся на него со всех сторон. Алексей Иванович подвел Страхова ближе к толпе.
Около батюшки стояла пожилая морщинистая дама с крупными расплывшимися чертами лица в простенькой одежонке и хлопковым затертым платком на голове. Она внимательно слушала ответ батюшки, жадно вглядываясь в его глаза. Когда он закончил, она резво выскочила перед стоящим около нее молодым мужчиной и, схватив батюшку за рукав, быстро заговорила резким высоким голосом:
— Скажите, батюшка, что мне делать. Внук привел домой девку, а дочь моя, то есть мать его, молчит. Ничего не говорит. Я ей говорю, пойди к нему, да поговори с ним об этом, она молчит. Вот скажите, батюшка, нужно ли говорить с детьми о сексе?