– Тем же, что и другие: судят-рядят убийство директора «Пластика».
– Неужели тем же? Или ещё что-то принесла на своём симпатичном хвостике? Не томи уже, рассказывай!
Лариса ни секунды не сомневалась, что Ольга Ивановна по гланды напичкана такими сведениями, которые до времени не выносятся за официальные скобки. А всё же посмотрим, чья добыча лучше?
Оказалось, Гришиной известно всё, кроме намерений холдинга заказать «Вечернему обозрению» платное информационное сопровождение дела Охрипенко.
– Вот видишь! А говорила, что с силовиков взять нечего! Сама вон какой клок шерсти отхватила! – начальница от радости потирала руки, как рыночная челночница. После визита Егорова платные материалы были нужны «Обозу», как воздух. – А кто с договором придёт?
– Юристы от Охрипенко.
С «Пластиком» сговорились быстро, дирекция холдинга, похоже, не собиралась экономить на прессе.
Когда заказчики отбыли, Ольга Ивановна сняла свои купленные в Италии кругленькие очёчки и близоруко прищурилась:
– Давай-ка вместе посмотрим материалы. Сдаётся, что у тебя появятся вопросы. Не спеши, Лора, тут дело очень непростое. Сделать его надобно с умом – чтобы быть живу.
Насчёт вопросов Гришина оказалась права. Выстрелам в тихой заводи мог позавидовать сам барон Мюнхгаузен – они разом попали в несколько целей.
Устранение Златковского меняло в регионе весь предвыборный расклад – открывался путь для иных, очень выгодных кому-то претендентов на кресло в Госдуме. Но не только взыгравшие политические амбиции могли стоить жизни директору «Пластика». По бумагам выходило, что в последнее время холдинг так преуспел в своей деятельности, что прикупил пару крепеньких предприятий. А Гришина добавила, что на мази был ещё ряд выгодных присоединений. Детище Златковского, поднятое им из захудалого цеха, становилось едва ли не самой крупной производственной единицей Зауралья. И вот уже Герман Иванович при желании мог претендовать на роль негласного гегемона города. Вряд ли действующая власть была готова аплодировать этакой перспективе.
– Мог бы – не мог, стал бы – не стал… – завелась Лариса. – Ольга Ивановна, это всё вилами по воде! Вы по своему опыту знаете, что с производственниками о границах поляны договориться всегда можно. Такие люди делом живут, у них на первом месте планы и графики, а не интриги или делёжка портфелей. И зачем вообще стрелять будущего депутата, если он оттуда, сверху, может помогать городу?
И тут же возразила себе: а много ли помогает малой родине «папа» Мурин? Мурин… Уж не ему ли перешёл дорогу Златковский?
– О, ты рассуждаешь с позиции нормального человека… Но люди при власти – особые психотипы. Они скорее детьми с матерью пожертвуют, чем нажитым административным ресурсом. По опыту знаю: мои бывшие «однополчане» способны на такое, что тебе и не снилось.
А ты не из того же теста? – поёжилась Лариса. Неприятно волнуясь, спросила:
– Неужто начальнички наши тоже при делах?
– Поживём – увидим. Я тебе ещё одну вещь скажу…
И рекламная богиня рассыпала перед Ларисой такие каменья, о которых и помину не было в адвокатских бумаженциях.
Златковский высмотрел Гришу Охрипенко, когда он, «химик», тягал по «Пластику» тяжеленные кули с полистирольной крошкой. Тогда многие осужденные работали на вредных производствах – «химии». Позже из постперестроечного Уголовного Кодекса начисто вымарали статью, по которой Гриша отбывал свой срок. А при Советах за цеховщину и незаконное предпринимательство щёлкали безоглядно.
Охрипенко даже в незавидном своём положении выделялся сметливым умом и организаторскими способностями. Герман Иванович, в те времена начальник цеха, решил испытать парня. Для начала пристроил его на склад. Следом отправил в службу подготовки производства. Потом Григорий поработал и на инженерной должности. Везде справлялся лучше штатных кадров, не обнаруживая и малейшей тяги к воровству. Когда же оттрубил своё, Златковский без раздумий поставил бывшего ЗК к себе заместителем. Об этакой смелости недобро судачили и в обывательских, и в коммунистических кругах. Директор едва партбилета не лишился, отстаивая перспективного управленца. Но в конце концов к Григорию Николаевичу притерпелись и даже зауважали его спокойный характер и деловитость.