За дальней реко-ою
В берёзовой ро-още
Распустится пе-ервый
Весенний цветок…
И я загада-аю
Желанье попро-още,
И перекрести-ившись,
Взгляну на восток.
Разговаривали они мало,– настолько были переполнены прелестью пробуждающейся жизни, щедро разлитой вокруг. Да Лариса и не хотела нарушать эту редкую гармонию рутинными темами. Колька, замечавший любые изменения в её настрое, конечно же уловил какую-то затаённую недосказанность. Но предпочёл отложить расспросы до возвращения к обыденному.
И только дома, до дыр намывшись под горячими струями и укутавшись в халат, Лебедева выложила другу сердца новости.
По команде Егорова в зале остались лишь «революционеры». Они нехотя пересели на первые ряды. Василий Лукич строго оглядел набычившихся газетчиков. Ответом были такие же неласковые взгляды. Помедлив немного, столичный варяг начал:
– Так что, господа, прикажете с вами делать? Должны бы понимать: коллективный уход из газеты есть не что иное, как несанкционированная протестная акция! 23 заявления при списочном составе в 52 единицы и есть она самая! Если бы на такое массовое неповиновение пошли какие-нибудь работяги, его хоть можно было бы расценить как отстаивание экономических прав. С вами совсем другой коленкор, здесь уже примешана политика. Вы у нас кто? Вы – работники идеологического фронта, по- старому – номенклатура. То-то и оно!
Лебедева с Ниловой переглянулись и прыснули в ладошку: видать, залёточка-то «идеолух», из бывших. Но слово «идеология», как и само понятие, им обозначаемое, с падением коммунистов оказалось напрочь изъятым из употребления. Идеология была партийной, компартии больше нет, стало быть, и идеологии тоже.
От хмурого Лукича этот смешок не укрылся:
– Хихикать тут нечего, дело совсем не смешное. Наоборот – очень даже печальное! Мало того, что вы проявили политическую недалёкость, – эта ваша буча затронула интересы и законных владельцев издания. Да-да! В чужой карман вы едва не залезли!
Из рядов провинившихся сдавленные смешки послышались кучнее. Кто-то громко сказал:
– Еще нужно посмотреть, кто в чей карман лезет!..
Бело-чёрная дамочка раскрыла папочку и начала скорописью что-то строчить в ней. Егоров, не смутившись, продолжал своё:
– Разве нет? Допустим, заявления вам подпишут, и вы уйдете. Надо набирать новый штат, обучать его, натаскивать, авторитет поддерживать. Это время, снижение качества выпусков, потерянная реклама. Вот они, недополученные деньги! А главное – скандалище, урон репутации. В общем, ту ещё волну может поднять эта ваша забастовка. Шапки полетят по всему городу, а может и выше, в том числе и с нужных в данный момент голов. Дорого обойдутся газете ваши дурацкие амбиции!
Здесь куратор прервал словесный поток и внимательно обвёл взглядом присмиревших бузотёров. Но резюмировал в неожиданном ключе: