Вышли три друга и внесли пистолеты в ящике. Раскрыли крышку и показали всем, пройдя по рядам. Дивные одноствольные орудия мерцали, и дамы охали, показывая пальчиками. Только Елена отшатнулась от ящика.

— Разумеется, — Кардов продолжал с лицом честнейшим, — используем бутафорский порох. Дамы, не пугайтесь, будет громкий выстрел. Но пули нет, а сам порох холостой. Мы с офицерами люди военные, и все тщательно проверили. Можете взглянуть, если не верите, но у нас все рассчитано и безопасно! Поэтому прошу через десять минут всех собраться на втором этаже на балконе. Мы с Дмитрием останемся здесь, и в центре зала в двадцати шагах от барьера сойдемся!

Восторги и трепет прошли по зрителям. Бизнесмены зааплодировали экзотической выдумке хозяина. Министры переглянулись довольно.

— Осталась последняя формальность, — после громких восторгов высказал Кардов — Я вызываю вас, Дмитрий! Мы будем драться на дуэли, сегодня, по озвученным правилам! Вы согласны?

И Дмитрий взглянул, как он, будто актер на сцене, жеманится, поглощенный своей ролью.

— Согласен… — грянул ответ.

И толпа в экстазе повалилась к Кардову, выражая и тут ему всякие выгоды и хваля его дарования. Эти бесконечные люди вокруг точно подхватили его на руки, как рок-звезду. Такое счастье было на их лицах. Вся скука и беспокойство развеялись без следа. Теперь все было просто и ясно, шло по плану, заранее придуманному и исполненному умным заместителем министра. А главное, Дмитрий, по их соображению, в своих речах был не серьезен, а просто играл заранее отведенную роль. И он был принужден мириться с этим ярлыком за шанс убить ненавистного ему соперника. План и впрямь показался теперь удивительно коварным.

— Да, верно, — во весь голос высказал Дмитрий, и толпа в секунду затихла. Кажется, из-за своей роли он теперь получил такие же права над толпой, как и Кардов… — Однако вы, Алексей Юрьевич, не упомянули другую формальность традиции! Вы же помните дуэльный кодекс?

Кардов от неожиданности посинел. Его красивое лицо разъехалось в разные стороны, будто стремясь со всех ракурсов выглядеть пристойно и от этого сделавшись неестественным, уродливым… — Конечно-с. Конечно-с. А к чему это вы? — осторожно звучал ответ.

— К тому, что раз мы инсценируем, то нужно быть точными! На дуэлях могли драться лишь равные, а крепостным давали плетей… — протяжно и строго повторял Дмитрий, и его голос сильным эхом облетал колонны. — Я могу предъявить вам родовую книгу и дворянские записи моей семьи от императрицы Екатерины. И жду от вас того же! — закончил он, мысленно благодаря свою чопорную бабку и ее бесконечные рассказы о семье; вытащил телефон из кармана, приготовившись. Кардов вскипел. Жвалы его заострились и вена на лбу взорвалась.

Молния молчания. Секунда, две, три, четыре… Кажется, заместитель министра проклинал худое происхождение свое; отвечать ему было нечего.

Наконец, Кавалергардов щелкнул каблуками туфель.

— Ладно! Я принимаю ваш вызов! Мы будем драться без предрассудков!

И облик молодого человека был страшен, когда в следующее мгновение смех стал сотрясать его грудь.

И весь этот огромный дворянский дом с мрамором, залами, люстрой, нависшей под потолком. Вся роскошь и картины, вся эта бутафория задавила Алексею Юрьевичу дыхание, так что он чуть не задохнулся в припадке астмы или злобы…

Зрители смущенно отворотились от Кардова, так что генерал-лейтенант вытянулся, прошел к министрам на цыпочках и шепотом пригласил их отойти куда-то.

Дмитрий остался на месте. На него не смотрели. «И не смешно ли, — воображал он, — я, враг всяческих традиций, инсценирую традицию». И в следующий миг к нему подошла одна Алиса. Негромко помимо речей вокруг она начала его спрашивать о чем-то, будто отгадывая.

Елена стояла в стороне, точно стыдясь и ожидая, когда муж ее вернется. Она по временам только отвечала Марии Антоновне, тетушке жены Немова, держась теперь за нее, как за спасательный круг.

В своем зеленом платье и со светлыми волосами Алиса, точно Афина пред Одиссеем, стояла против Дмитрия, подавая ему руку со словами:

— Все теперь в восторге от вашей идеи. Но… вы заранее это спланировали?