Так она выслушала все противостояние, по временам зажмуриваясь и вздрагивая от мысли, что это правда. Когда она проектировала дом — свадебный подарок Кардова, она заложила несколько тайных ходов из важных комнат. Ей не составило труда вычеркнуть их затем из финальных планов, когда все было готово, спутав следы. Так что теперь только она имела полные сведения о секретных коридорах. Ее молодое воображение соблазняла мысль властвовать над опытным мужем и знать все его великие, даже государственные, тайны. Поэтому, когда к нему приезжали коллеги, собираясь в кабинете или в галереях, Елена пару раз подслушивала их таким образом; и тем оставалась довольна. Но сейчас она очень жалела о своей давней шалости и не знала, что теперь делать. Хоть и была мысль вначале позвать Алису, но ей слишком хотелось одной обладать всеми тайнами и только для себя. Поэтому она отделалась от подруги, решив подслушивать сама. И теперь в одиночку ей предстояло распорядиться секретом.

После прихода офицеров, убедившись, что они не станут отговаривать безумцев, Елена поспешила выйти из «зазеркалья» и вернуться в залу. Там она подбежала к Марии Антоновне, чья старость и сварливая добродетель отпугивали остальных гостей. Только успела она перевести дыхание от скорых шагов, Дмитрий и муж воротились.

Теперь мы знаем все события, что следовали далее.

Дмитрий выслушал Елену молча. Они шептали друг другу в коридоре.

— Сама проектировала дом… дипломная работа… — повторил он в задумчивости. — И из галереи тогда вышла по тайному ходу?

Елена заплакала и склонила голову ему на плечо:

— Да, видишь, я все знаю!.. И я теперь знаю тебя… Я этого не стою! Не нужно ради меня!.. Если ты откажешься, это будет великодушие, Дима!

И раскрыв красные, вспухшие губки как для поцелуя, она замолчала. Он склонился над ней. С ресниц слетела роса. Женское легкое дыхание прервалось в ожидании. Талия сладострастно качнулась в его сторону. Щеки пылали. И Дмитрий вдруг на секунду вспомнил Алису. Почему теперь? Грудь Кардовой под тонким шелком вздымалась и касалась его. И она положила руки свои ему на плечи, то ли стремясь оттолкнуть, то ли привлекая ближе. Ему предстояло погибнуть. И почему бы не попытать счастье? Ведь она и сама, видно, не против…

— Я вас люблю… — зачем-то словами высказал Дмитрий, хотя для выражения сейчас был бы уместнее другой метод. — Люблю с нашей первой встречи. И вы бы должны знать раньше, но дело не только в вас. Ваш муж — воплощение того, что я презираю! А все общество вокруг него — это жалкие паразиты и падаль. Я не знаю, как вы в силах терпеть их всех. И в то же время сам терплю… Здесь собрались либо хозяева, либо лакеи, которые надеются ими стать. Я — ни то, ни другое… Хоть я бы мог с ними жить рядом, если бы не гордость моя, страдающая, когда меня принимают то за лакея, то за господина… Я бы мог быть счастлив в молчании и притворстве. Я бы мог искать богатства и чинов… ради тебя. Так я думал раньше… И если б до решающей минуты ты, Лена, так посмотрела на меня, как сейчас, я бы убил свою гордость и выпил из того бокала тот самый тост. Но теперь! Я не в силах… я буду драться!

Он прижал ее со всей силы к себе. Но она быстро отвернулась.

— Раз ты не можешь ради меня отказаться, значит, все твои слова о любви ложь! — пламенно отвечала дева. Женщины весьма обижаются, если не жертвовать ради них честью и гордостью. И Дмитрий, поняв это, побледнел и съязвил назло:

— Так что же ты не попросила мужа?

— Просила… — бессильно упала она к стене. — Он не согласен…

И Дмитрий только сейчас вспомнил ее недавний шепот с Кардовым и бурю, что он мельком видал. «Так она сначала пошла к нему!» — взбесился он истинно мужским бешенством.

А Елена хотела что-то сказать и не могла. В ее очах стояла вспышка воспоминаний…

Алексей Юрьевич в зале ораторствовал свою притворную речь о «ненастоящей» дуэли, а Елене хотелось провалиться. Все, что она думала о честности этого человека, было рассыпано в прах. Только странное дело: от этого он становился для нее как будто ближе. Как будто понятнее. До сей поры муж при ней держался всегда высокомерно, он был слишком идеален и этим неясен. А теперь же…

После речи он отвел в сторону министров, а после Елена поймала его. Он будто стеснялся ее взгляда. Седина заблестела на его висках, заметно его состарив.

И Елена так же, как Дмитрию, пересказала все мужу, моля его оставить преступление. Она клялась. Она обещала. Но он только отвечал: «Это моя честь, ты мне жена! И ты не посмеешь мне мешать!.. Пойми, я это делаю для тебя…»

Воспоминание рассеялось.

— Раз так, Лена, — сказал Кавалерга́рдов, отстраняясь, — если ты боишься, можешь рассказать гостям о реальном положении. И тогда, я уверен, твой муж все отменит…