***

Комната, куда привели Мисюню, оказалась столовой. В глазах зарябило от шикарных портьер, картин, висящих на стенах, и блеска столового серебра. А голова закружилась от аромата съестного. Бомж сглотнул набегающую слюну и приказал себе не смотреть на тарелки с салатами, прикрытую крышкой супницу и запотевшую бутылочку водки, стоявшие на столе. Он перевел взгляд на того, кто за этим столом восседал, и внезапно подумал, что хозяин здорово просчитался. Он, конечно, решил подчеркнуть, что пленник ему до того безразличен, что он не хочет ради него даже нарушить привычный порядок дня. Сейчас вот обед – он и будет обедать, а прерываться ради какой-то букашки и не подумает.

– Ага, обедай, – злорадно подумал Мисюня и шагнул поближе к столу, заполняя комнату своим ароматом. И добавил вслух: – Приятного аппетита!

Холеный мужчина с властным, благородным лицом чуть заметно поморщился – похоже, понял свою ошибку, но вида не показал. Не вставая из-за стола, окинул бомжа презрительным взглядом и спокойно спросил:

– Так ты и есть тот Мисюня, который спер мои доллары?

– Во-первых, не Мисюня, а Михаил Николаевич, – спокойно ответил бомж, хотя спокойствие это давалось с трудом – сердце колотилось, как бешеное, руки и губы дрожали. – А во-вторых, мне эти деньги достались так же, как вам. Вы же их тоже не в госконторе под расчет получили?

Человек за столом на мгновение замер. А бомж шагнул еще ближе, сел за стол и, придвинув к себе салатницу, принялся наворачивать содержимое прямо оттуда. Охранник бросился было вперед, но хозяин остановил его жестом и с интересом уставился на своего посетителя.

– Простите, я с вечера не ел ничего, – с набитым ртом сообщил Михаил и потянулся за хлебом. Зря – рука так дрожала, что, похоже, его волнение стало заметно. Ну и черт с ним. Главное – выдержать до конца. Эта публика уважает лишь силу и понимает лишь наглость. Вот наглостью и возьмем.

Хозяина ситуация, похоже, уже забавляла.

– Может, тебе и водки налить? – усмехнулся он, откинувшись в кресле.

– Благодарю, – важно кивнул Михаил, – я непьющий. Вот если бы минералочки…

– Ладно, кончай балаган, – отрезал хозяин. – Где доллары?

– Спрятаны. Спрятаны хорошо и надежно.

– Чего хочешь?

– Жизнь и свободу. Я вам – деньги, а вы от меня отстаете. Лучше быть бомжем, чем покойником. А что от вас не уйти – я понял. Вот и останемся при своем, словно ничего не случилось. Молчать обещаю, да мне и не поверит никто. А деньги все целы. Одна только пачка разорвана, но бумажки на месте. Идет?

Босс выдержал паузу, изучая собеседника тяжелым пристальным взглядом. Миша, продолжая ерничать, взял грязными пальцами сочные ломтики лососины и отправил их в рот, хотя есть ему совсем не хотелось – в желудок словно наклали камней. Однако роль свою он решил держать до конца.

– Идет, – наконец ответил хозяин. – Но смотри, без обмана…

Михаил хотел брякнуть в ответ что-то смешное и хамское, но, поймав взгляд собеседника, поперхнулся. Во взгляде этом ничего хорошего не было.

***

Особняк покинули в двух машинах. В первой – сам шеф на переднем сидении с водителем, сзади бомж и двое охранников. Не тех пацанов, которым он сдался, а других, значительных и серьезных. Стиснутый с двух сторон Михаил подумал, что эти вот, наверное, на дежурстве блатной шансон не гоняют. А сам босс, поди, слушает классику… Даже если не любит – положенье обязывает.