Мисюня поскреб щетину на подбородке. Где можно сдать стеклотару и кто закупает ворованный алюминий, он знал. Знал, где торгуют спиртом и самогонкой. Знал, кто из баб за бутылку пустит в постель. А вот где превращаются доллары в наши родные рубли… Да он и деньги-то эти заморские раньше в руках не держал! Но, наверное, в банке.

Тяжко вздохнув, расставаясь со сладкою мыслью о скорой похмелке, бомж свернул в сторону центра. Впрочем, дурь из уставшего тела вроде бы улетучилась. Не мудрено – столько выпало беготни и волнений. Не то что похмелье, инфаркт с циррозом пройдут. Хотя и сейчас стопарик не помешает.

***

Банк возвышался в деловом центре города вальяжно и гордо, сверкая громадными окнами. Газон перед ним был похож на зеленый ворсистый коврик, и в голове у Мисюни мелькнула смешная мысль, что его, наверное, на ночь сворачивают и уносят в чулан. Из прозрачной двери навстречу бродяге вышла красивая пара: он – в безупречном костюме, при галстуке, в тоненьких золоченых очках на бледном холеном лице; она – просто нечто неописуемое… Бомжик застыл, провожая их взглядом до самой машины. Потом посмотрел на свое отраженье в стекле. Да, видок еще тот. Ничего! Черт побери, пора привыкать, что ты теперь все же миллионер! Вот сейчас обменяем бумажки, слегка похмелимся, потом в баню, к парикмахеру, приоденемся… Да все бабы будут мои! И эта вот своего хахаля мигом бросит – только деньгами тряхни! Мисюня приосанился и решительно толкнул стеклянную дверь.

– Вам чего? – дорогу ему заслонил здоровенный охранник. Полувоенная форма, на боку – резиновая дубинка. Глаза холодные и пустые. В груди у Мисюни вдруг тоже сделалось пусто и холодно.

Молодец. Догадался. С такой-то рожей и в таком вот тряпье только в обменный пункт и идти. Совсем башку от радости потерял! Конечно, деньги тебе вроде обязаны обменять. Но из банка ты далеко не уйдешь. Не бывает у бомжей пачек долларов! А если бывает – следует разобраться, откуда. И милиция тут как тут. Где взяли денежки? Ах, нашли! Надо же, повезло. Где нашли? При каких обстоятельствах? А чего о находке не заявили?.. Оно тебе надо? Дурак! Приоделся б сначала, харю побрил… Только с каких же шишей? Это, может, в Москве на базаре и в бане доллары примут. А тут у нас не Москва, тут бакс не в ходу. С ним пошлют – уходить замучишься. Кругом одни патриоты…

– Так что вы хотели? – уже грозней повторил охранник и поиграл мышцами челюстей. Похоже, начинает сердиться. Ну, еще бы! Бомжам здесь не место, хотя они тоже вроде как граждане.

– Я… Это… – замямлил Мисюня, спешно соображая. – Мне телеграмму послать…

– Телеграмма на почте. Здесь банк, – отчеканил охранник, сохраняя невозмутимость скалы.

– Спасибо, – благодарно ответил Мисюня и облегченно шарахнулся к двери. Да, похоже, не только девочки и машины, но и коньяк с лимоном наступят не скоро.

***

– Григорий, сейчас позвонили, дали ориентировку. В банк может явиться бомж для обмена стодолларовых бумажек. Немедленно задержать и мне доложить!

– Бомж… Сергей Анатольевич, бомж приходил. Только денег он не менял. Ошибся, вместо почты зашел. Сказал, телеграмму…

– Телеграмму? Может, и правда ошибся. Только нам ошибиться нельзя. Все мы под Богом, да между нами и Богом кого только нет. Я сейчас отзвонюсь. Пускай сами едут и разбираются. Все подробно расскажешь. А главное – бомжа того опиши поточнее…

***

– Хорошо бродить по городу… С пачкой долларов за пазухой… – грустно мурлыкал Мисюня, слоняясь по улицам. Была такая песня в каком-то мультфильме, не про доллары только, а про кролика и конфеты. Теперь ему хотелось уже не выпить, а жрать. Хороший симптом – аппетит возвращается. Этак еще денек продержаться, на человека станешь похож. Тогда, быть может, и доллары обменяют. Хотя в грязном рванье с чужого плеча все равно дальше охранника не пройти. Что делать, что делать!?

А вот чего. Надо идти к Чернышу. Одна голова хорошо, а две – лучше. Тем более что Черныш – бомж со стажем. Он почти с перестройки на улице, забыл уже, как по-другому живут. У него чутье, хватка, нюх. Что-нибудь да придумает. В конце концов, барыгу какого найдем… Сойдет для начала. С сумкой баксов – и унывать!

Ободрившись, Мисюня зашагал к тому дому, в подвале которого жил Черныш. Дом был довольно старый, блочный, с глубоким и теплым подвалом. На дверях подвала, снаружи, конечно, висели замки, да плохи те бомжи, которым они помешают. Черныш, например, влезал в свой подвал сквозь окно, искусно прикрытое подвижной фанеркой. Вот в это окно, оглядевшись, и юркнул Мисюня, надеясь, что друг его еще никуда не ушел.

Внутри было душно и сыро, воняло гнилью и плесенью. И не только – ноги скользили по влажному содержимому гнилых сточных труб, за всю историю дома никогда не менявшихся. Вот в этом и заключалась главная прелесть подвала: сами жильцы им не пользовались. Так что место было хоть мерзкое, но спокойное.

Слабый свет, проникая сквозь щели в окошке, едва рассеивал темноту. Впрочем, и без света было известно, где здесь чего. Вон там, прямо и справа, логово Черныша. Здесь он, что ли, или ушел?