Внезапно раздался треск, и новый кусок старых досок, не выдержав веса бойца, отвалился. Так же, как и Мисюня секунды назад, громила свалился вниз. Однако его падение было не очень удачным. Бродяга даже услышал, как хрустнула, ломаясь, нога. А потом дикий крик наполнил всю комнату – парень, уронив пистолет, отлетевший к стене, вопил, извиваясь червем на грязном полу.

Крик этот словно бы разбудил оцепеневшую жертву. Время снова пошло для Мисюни, он с ужасом услыхал, как на лестнице грохочут шаги второго амбала. Вскочив на ноги, он схватил кирпич и с размаху бросил его в проем распахнувшейся двери. Бросил удачно: коротко вскрикнув, парень рухнул, словно подкошенный, с разбитою головой.

***

Громкая музыка заполняла салон, и, выплескиваясь сквозь открытые окна, летела по притихшей, словно в испуге, солнечной улице. Хриплый голос с глубоким чувством пел о зеках, их благородстве и тяжелой, несправедливой судьбе. Двое ребят, сидя в машине, откровенно балдели под этот шансон – один вполголоса подпевал, другой дергал в такт головой. Однако при этом оба не отрывали взгляда от тротуара, провожая глазами редких прохожих и вглядываясь в проезжающие машины.

– Сделай погромче! – от души выводя последнюю фразу, попросил тот, что пел.

– Хватит, – ответил другой. – И так уши ломит. По сторонам лучше секи. А то Батя голову оторвет.

– Да ладно! – отмахнулся напарник, и сам, протянувши руку, прибавил громкость динамика. – Не пропустим!

– Ага, с тобой не пропустишь, – угрюмо отозвался его товарищ.

Новая песня, похоже, была еще круче и чувственней предыдущей, потому что самопальный певец в машине даже прикрыл глаза от блаженства. И тут задняя дверца открылась и в салон ввалился небритый мужик.

– Здорово, братва! – приветствовал он ребят. – Что, по зоне тоскуете?

– Да ты, мать твою!… – крикнул один, развернувшись и сделав зверскую рожу.

– Спокойно, – ответил неожиданный пассажир. – Вы ведь меня караулите? Вот и везите к хозяину. А будешь орать, я ему расскажу, что не вы меня, а я вас поймал. Ну, что сидишь? Трогай. Мне некогда.

***

Приехали скоро, хотя, быть может, это лишь показалось Мисюне, привыкшему топать пешком. Парни в машине всю дорогу молчали. Судя по взглядам, которые они бросали на пассажира через зеркало заднего вида, бойцы были злы, и будь бы их воля… Да только воли своей они не имели. Есть над ними хозяин, шеф, босс, папаша – как ни назвать, а суть не меняется. И бомж этот грязный нужен ему живым и здоровым. А то бы за наглость не сносить ему головы.

Едва тронулись с места, один из братков вынул сотовый телефон и кому-то там доложил, что объект взят. Доложил торжественно и солидно, сверля Мисюню неприязненным взглядом. Тот в ответ иронически усмехнулся, но ничего не сказал. Зачем лишний раз поддевать ребятишек? Пусть позабавятся, поиграют в крутых.

В том районе, куда его привезли, бомж прежде никогда не бывал. Мимо, конечно, хаживал, но внутрь элитного поселка на зеленой окраине заходить не решался. Тут вам не захудалые дворики с ребятней и старухами, где в худшем случае накричат, но могут и подкормить. Здесь и орать-то не будут – сразу спустят с цепи кобеля или выстрелят в мягкое место. Не простонародье. Хотя, конечно, в их помойках порыться бы стоило…

Прежде, чем стальные ворота отъехали в сторону, пропуская машину во двор, охранник глянул в салон и что-то сказал по рации. Потом, уже во дворе, их встретил пожилой угрюмый мужик, молча кивнувший Мисюне, чтоб тот выходил. Бомж неторопливо вылез наружу, окинул взглядом шикарный особнячок. Да, живут же люди! Вроде бы простенько все, без лишнего шика, но, похоже, таких вот сумочек с баксами в это гнездышко вбухана не одна.

Впрочем, любоваться архитектурой и размышлять Мисюне не дали. Угрюмый развернул его носом к машине, заставил уткнуться в нее руками и сноровисто обыскал. Бойцы, доставившие бомжа, тревожно переглянулись. Им самим такая процедура отчего-то в голову не пришла, и теперь было жалко смотреть на приунывших громил, застывших в ожидании того, что у пленника вдруг обнаружат оружие.

– Да нет у меня ничего, – спокойно промолвил Мисюня, пожалев пацанов. Мужик, проводивший обыск, никак не отреагировал, зато те двое вздохнули спокойно и даже глянули на бомжа с какой-то симпатией.

– Вперед, – скомандовал, кончив обыск, угрюмый, и слегка подтолкнул Мисюню к крыльцу. Бомж важно прошествовал к матово-белой двери, с удовольствием отмечая, что засохшая грязь с его разбитых ботинок осталась на чистых ступенях.