На этот раз Никлаус с трудом сдержался, чтобы не выругаться вслух: мальчик тряс перед носом сестренки кинжалом, который наверняка стащил, роясь в сундуке с военными реликвиями отца.

— Вот этим я убью всех пиратов, если они попробуют на тебя напасть! А сегодня вечером я поговорю с папой. Я ему скажу, что мы не хотим тут оставаться, потому что выросли. Мы уже большие.

— Больсие, больсие, — закивала Энн, но тут же забеспокоилась: — А если они всё авно не захотят?

— Вот тогда мы сами спрячемся в сундуке! Это отличная мысль!

Энн-Мери одобрила решимость своего командира.

— Ты клинесси? — спросила она только, сунув ему в лицо изумрудную подвеску.

— Клянусь! — торжественно произнес, подняв руку, Никлаус-младший и плюнул на изумруд. Видимо, то была завершающая часть выдуманного детьми ритуала.

Тут дверь конюшни снова заскрипела, и Никлаус-младший поспешно засунул кинжал под курточку. Милия застала детей молчащими, но вид у них был более чем подозрительный.

— Господи ты боже мой! — вздохнула она. — Уморите вы меня когда-нибудь, вечно приходится из-за вас тревожиться… Кто вам разрешил ходить на конюшню? Ну-ка, пошли отсюда! Быстро, быстро!

Никлаус с Мери, в свою очередь, поспешили спрятаться, чтобы служанка их не заметила, но наблюдательная Милия тотчас же увидела, что лесенки нет на привычном месте, ухмыльнулась, схватила детей за руки и поволокла домой.

— Кажется, — заявил Никлаус, ложась на спину и снова привлекая к себе жену, — кажется, в нашем с тобой войске появились отборные новобранцы, милая…

— Увы! Кажется, мы неплохо постарались, их делая!

— Уж не хочешь ли ты сделать им сейчас братца? — пошутил Никлаус, когда Мери кошачьим движением уселась на него.

— Не надейся! Смотри мне, сержант, убью ведь, если что!

Он перевернул ее, чтобы оказаться сверху, и вошел стремительно — так лучше ощущалось, как она изгибается в ответ.

— Правда, госпожа Ольгерсен? — хватило у него еще времени поддразнить ее, но глаза уже горели.

Мери в ответ только застонала, и их снова унесло океанской волной…