— Но если я потеряю ребенка? — привела еще один, убедительный, как ей казалось, довод Мери. — Если я потеряю его уже после того, как мы поженимся?

— Сделаю тебе другого! — пожал плечами Никлаус. — Лишь бы тебя сохранить рядом навсегда.

Она резко отпрянула:

— Вот уж не рассчитывай на вечность!

— Да пошутил я, успокойся, — ответил он насмешливо. — Выходи за меня замуж, Мери Рид. Не пожалеешь!

— Я вовсе не хочу сейчас уходить из армии! — продолжала Мери упрямиться.

— Ну и оставайся, пожалуйста. А я вовсе не хочу разлучаться с тобой, едва обвенчавшись. Еще найдется время обо всем подумать, пока твое пузо не станет чересчур заметным. Но знай, что в бою оно будет тебе досаждать не меньше, чем ядра.

— А вдруг все откроется?

— Что ж, тебя арестуют и станут судить за противозаконное ношение мундира и присвоение прав… Скорее всего, посадят в тюрьму.

— Несмотря на все мои воинские заслуги?!

— Мери, ты же простой солдат, а не высший чин! Даже не сержант. Военному трибуналу наплевать на твои мужество, храбрость, решимость, там на первый план выйдет твоя ложь и то, как ловко ты этой ложью воспользовалась. А если немножко постараются, то обвинят еще и в том, что ты заслана врагом и у него на жалованье, в общем, шпионка.

— Да кто ж тогда бился бы с таким пылом? Это просто глупость какая-то, бессмыслица!

— Ты ведь знаешь, что наш полк, даже наша армия в целом в последнее время отнюдь не в выигрыше, правда? Так не приятнее ли командованию представить себе, будто среди солдат или офицеров завелся предатель, который заранее снабжает противника сведениями о наших планах? Предпосылок, чтобы прийти к такому заключению, очень много. Ты спишь в одной палатке с сержантом, вошла к нему в доверие, понимаешь? А отсюда один шаг до обвинения.

— Но ты же опровергнешь эту чушь?

— Конечно, если меня к тому времени не сразит шальная пуля. Да поверь же, Мери, и для тебя, и для ребенка лучше положиться на мои суждения и мою любовь. Если со мной что-нибудь произойдет, все мое имущество станет твоим, а твоя репутация, если ты выйдешь за меня замуж, будет чиста. Я, конечно, не могу предложить тебе громкого имени, но мое наследство позволит тебе жить безбедно и свободно. Это самое меньшее, что я готов сделать для тебя, и самое меньшее, что могло бы успокоить мою совесть, загладить мою перед тобой вину.

Мери сдалась.

С одной стороны тюрьма и бесчестье, с другой — безопасность, равно как вожделенная и содействующая ее намерениям свобода. Так о чем тут размышлять?

Сесили бы, конечно, ни минуты не отдала сомнениям!

И разве Мери не заверяла Форбена в том, что не хочет иметь незаконного ребенка, каким была сама?

— Хорошо, — сказала она наконец. — Я согласна выйти за тебя замуж.