— Племянница Али-паши.

— Турецкого адмирала! — воскликнула герцогиня.

— Да, синьора.

— И что она за женщина?

— Очень красивая и очень энергичная. Хотя, говорят, она жестока с пленниками-христианами. Меня шесть дней держали без еды только за то, что я ей не так ответил, и так побили палками, что следы остались до сих пор, а ведь прошло уже семь месяцев.

— Бедный ЛʼЮссьер! — прошептала герцогиня, не в силах сдержать дрожь. — Как он, такой гордый и не терпящий никакого принуждения, сможет с этим смириться?

Она задумалась, потом спросила:

— А мы сумеем проникнуть в замок, если притворимся, что мы мусульмане и нас послал Мулей-эль-Кадель?

— Вы разыгрываете очень опасную карту, синьора, — ответил грек, покачав головой. — Однако я не вижу, какой еще мотив можно изобрести для того, чтобы проникнуть на эту скалу.

— Мы сможем доплыть до Хусифа без неприятных встреч и столкновений?

— В этом-то и трудность, синьора, — сказал грек. — Возможно, на рейде все время дежурит какой-нибудь корабль паши и его капитан нас задержит и начнет допрашивать, кто мы, откуда приплыли, и еще кучу всякой всячины.

— А замок далеко от моря?

— В нескольких милях, синьора.

— Если там окажется корабль, которого вы опасаетесь, мы его атакуем и захватим, — решительно заявила герцогиня. — Мы готовы на все, и думаю, вы тоже не откажетесь отомстить туркам за дурное обращение, если представится случай.

— Можете на нас рассчитывать, — отвечал грек. — Отступник здесь хуже раба, турки его шпыняют и презирают, христиане над ним насмехаются. По мне, так лучше смерть, чем жизнь в бесчестье. Так и умрешь неотомщенным… С тех пор как я отрекся от Креста, чтобы озверевшие турки не посадили меня на кол, никто не подает мне руки, а ведь я этой самой рукой уничтожил больше двадцати мусульман в Негропонте и в Кандии.[9]

В голосе грека звучала такая боль, что герцогине стало его жалко. Она протянула ему руку и сказала:

— Вот, пожмите руку Капитана Темпесты.

Отступник вздрогнул.

— Капитан Темпеста! — воскликнул он, и на глаза его навернулись слезы. — Так это вы тот герой, что вышиб из седла Дамасского Льва? Вы… женщина!

— Это я, — отвечала герцогиня.