— Что-то ты нынче печальна.

— Да и ты тоже не весел, мой господин.

— Верно.

— А хочешь, я тебя немного развеселю? Я умею танцевать и петь, а у себя в каюте я видела висящую на стене маленькую арфу. Музыка прогоняет печаль, а песня разглаживает морщины на лбу. Посмотри, Нил начинает разливаться; я хочу приветствовать его благословенные воды, что текут из таинственных озер далекой Нубии.

Нефер, словно обретя былую веселость, зашла в рубку и вышла уже с легкой четырехструнной арфой, сделанной из выгнутой полукругом ветки. Она пересекла палубу, вскочила на нос парусника, подставив тело жарким лучам солнца, и взглянула на сверкающую золотыми бликами воду. Потом торжественно и горделиво выпрямилась и запела чистым и звонким, как серебряный колокольчик, голосом гимн Нилу. Этот гимн стал очень популярен среди грамотных египтян времен Десятой династии и был, по существу, простым перечислением мирных и надежных радостей жизни.

«Слава тебе, о Нил, за то, что ты появился на этой земле, за то, что ты пришел с миром, чтобы дать Египту жизнь.

О великий Осирис, ты, что ведешь сумрак к милому тебе дню, ты, ороситель садов и огородов, которые создало солнце, чтобы дать жизнь всякой скотинке!

Ты повсюду поишь землю водой, ты небесной дорогой спускаешься на поля, о друг народа, ты освещаешь каждое жилище.

О повелитель всех рыб, когда ты спускаешься на залитые водой земли, ни одна птица не посягнет на посевы. О создатель пшеницы и защитник ячменя, это ты длишь время в вечность, это ты даешь отдых рукам миллионов несчастных».

Звонкий и страстный голос колдуньи далеко разносился в жарком воздухе, сливаясь с журчанием воды и с нежными звуками, которые извлекали из арфы ее ловкие пальцы. С берегов, заросших пальмовыми рощами, этому голосу вторило эхо.

Нефер казалась ожившим божеством Нила. То ли случайно, то ли по умело задуманному сценарию ее роскошные волосы рассыпались по плечам, и она была настолько хороша в этот момент, что все матросы застыли на месте как зачарованные. Даже Ата и Унис покорились обаянию девушки и не сводили с нее глаз. Только Миринри не обращал никакого внимания на чары колдуньи. Мыслями он был далеко и, наверное, все следил внутренним взором за далеким видением, насмерть поразившим его в самое сердце. И свежий голос, чьи переливы становились все жарче и жарче, не затрагивал его душу.

Бросив в пространство последнюю фразу гимна, Нефер медленно обернулась и пристально посмотрела на Миринри своими черными, полными огня глазами. Но когда она увидела, что Сын Солнца сидит на ящике, как обычно погрузившись в свои мысли, и никак не реагирует на все, что происходит вокруг, глухое рыдание сорвалось с ее губ, глаза погасли и подернулись влагой.

Нервным движением она забрала волосы под золотой обруч, выронила из рук арфу и медленно побрела в сторону кормы, пройдя рядом с Миринри. Юноша не пошевелился. Похоже, он даже не заметил, что гимн Нилу отзвучал, а колдунья прошла мимо него так близко, что задела его краем одежды.

Унис, внимательно следивший за Нефер, нахмурился.

— Она его любит, — тихо шепнул он Ате.

— Как? Колдунья осмелилась влюбиться в Сына Солнца! — воскликнул египтянин. — Да я велю бросить ее в Нил!

— Ты никудышный политик, — сказал Унис с улыбкой. — Если этой девушке удастся затронуть душу Миринри, я буду только рад. Мне хочется вырвать из его сердца воспоминание о царевне. Для этого юноши ее любовь может стать роковой.

— И ты думаешь, что Нефер это удастся?

— Она хороша собой и очень соблазнительна. Мало кто из мужчин сможет перед ней устоять, будь они даже потомки солнца. К тому же были случаи, когда фараоны вступали в родство с нубийскими властителями.

— Значит, ты поверил тому, что она рассказывала?