— Это тот самый цветок, который великий Осирис оставил своим последователям? — спросил Миринри, блестящими глазами вглядываясь в стебелек.

— Тот самый, — отозвался Унис, внимательно осмотрев растение.

— И ты веришь, что он оживет?

— Конечно, если ты настоящий фараон. Если статуя Мемнона зазвучала в твоем присутствии, у меня нет сомнений, что эти высохшие бутоны раскроются.

— Сколько же прошло времени с тех пор, как они завяли?

— Кто сможет сказать точно? Наверняка тысячи и тысячи лет, но он несколько раз оживал по воле великого Осириса. Теперь ты должен взять эти бутоны и капнуть на них водой.

Он протянул юноше веточку и маленькую пиалу с водой.

Миринри несколько мгновений разглядывал засохший стебелек. Сердце его трепетало, как в тот миг, когда он с тревогой ждал, зазвучит ли исполинская статуя. А вдруг он не получит последнего доказательства?

— Смочи его водой, — сказал Унис, видя, что юноша не решается. — Я уверен, что пройдет немного времени, и я воздам тебе почести, какие должно воздавать Сынам Солнца.

Миринри капнул на оба бутона по капельке воды и с изумлением увидел, что цветок, сотни лет назад засохший, сначала встрепенулся, потом зашевелился, распрямился, бутоны налились и округлились, а потом их лепестки раскрылись и легли венчиком вокруг желтой серединки. Волшебный цветок Осириса ожил!

— Оставь его в покое, — сказал Унис, увидев, что Миринри, словно обезумев, принялся размахивать цветком. — Молчи и смотри!

Два цветка, похожих на яркие маргаритки, еще несколько минут оставались упругими, открывая взору ожившую, как по волшебству, солнечную серединку, усыпанную мелкими зернышками. Потом их радужные лепестки начали бледнеть, стебельки поникли, листики свернулись, и чудо кончилось.

И тут из груди Миринри вырвался крик, который он до сей минуты сдерживал:

— Я фараон! Да будет славен великий Осирис! Могущество, величие, слава! Ах! Это слишком!

Унис взял у него цветок и снова положил в углубление в камне, потом опустился перед юношей на колени и поцеловал край его белой одежды со словами:

— Тебе воздает честь твой самый преданный подданный! Приветствую тебя, Сын Солнца!

— Когда я займу трон, ты будешь моим первым советником и верховным жрецом, мой преданный друг. И никакая власть не омрачит той благодарности, что я к тебе испытываю.

— Мне не нужны ни почести, ни величие, — отвечал Унис. — Впрочем, когда ты станешь царем, мне все это будет не нужно.

— Почему, Унис? — спросил Миринри, удивленный загадочной фразой.

— Я пока не все тебе рассказал. Мне осталось еще кое-что сообщить Сыну Солнца, но я это сделаю, только когда ты сядешь на трон фараонов. Нам с тобой предстоит одно важное дело, прежде чем покинуть эту пирамиду, которую я вряд ли увижу когда-нибудь.